Поэтому 3 отделение вооружилось тараном. И успешно его пролюбила. С первых ударов дверь не поддалась, громовцы поднажали и провалили таран с концами в пробитую дыру. Что делать?
— Урою в нарядах — прошептал стоящий рядом Иво.
— Сколько раз с ними тренировали штурм? — поинтересовался я у заместителя.
Тоом открыл свою записную книжку, сверился с цифрами:
— Девять раз.
— Не густо.
Громовцы вышибли дверь плечами, благо она была уже почти сломана, развалили баррикаду, рванули вперед. И тут же повалились, запнувшись о валяющийся на полу таран. Боец со щитом успел вскочить первым, но «залетчики» отстрелялись по нему и судья на мостках, которого изображал Байбал, успел прокричать:
— Головной ранен в плечо.
Спецназовцы схватили раненого товарища, и прикрываясь поднятым щитом отступили обратно в коридор.
— Почему нет ответственных за эвакуацию?! — я не выдержал, вдарил по деревянным перилам ребром ладони. И конечно, перерубил их, вызвал переполох свиты Гречко — Почему все отошли??
Ко мне протиснулся Ивашутин, успокаивающе положил руку на плечо:
— Это ты сам себя спрашиваешь, майор?
Уел.
— Не кипятись, министр видел вашу съемку того, как работают первые два отделения, снайперы. Поэтому и приехали глянуть вживую.
— А зачем попросили молодых на штурм? — спросил я.
— Любой спецназ оценивается не по самым сильным, а по самым слабым. А кто у тебя слабые? Новички, конечно.
Тем временем громовцы условно перевязали раненого, второй номер взял его щит. В комнату с террористами был заброшен муляж светошумовой гранаты, но «залётчики» уже отошли в другое помещение. Из-за двери опять обстреляли штурмующих. Тут Байбал выдал «попадание в щит». Подыграл.
— Если бы были заложники… — шепнул мне Иво — Это провал.
Штурм закончился, «террористов» заковали в наручники, поставили в позу пьющего оленя. Начали обыскивать. Хотя бы тут не налажали — я пошел к лестнице.
— Да не переживай ты так, майор — после того, как Гречко ушел дальше инспектировать дивизию, мы потопали в котельную в компании Ивашутина — Все хорошо прошло.
Глава ГРУ показал мне свой ежедневник, который пестрил записями — Видишь сколько я себе полезного занес!
— Запишите еще — вздохнул я — Новый автомат нужен.
— Какой же? — генерал даже остановился — так удивился.
— Патрон 7.62 обладает избыточной мощью. БК тяжелый, таскать АКМ тоже умучаешься. Видели бы вы этих тщедушных вьетнамцев с «веслом» в руках?
— Видел.
— Ну тогда понимаете меня. Для наших задач тоже нужен компактный автомат, можно даже с раскладывающимся прикладом.
— Под какой патрон?
— Это пусть специалисты скажут — развел я руками — Что-то в районе 5 миллиметров. Плюс минус.
Ивашутин сделал себе запись в кондуите.
— ГРУ может давать технические задания оружейникам. Озадачу Михаила…
Ага, это он про Калашникова. Ну что ж… АК74 может появится сильно раньше 74-го года.
— Повторяется история с Мосинкой — вздохнул Ивашутин — Перед войной тоже понимали про ее избыточную мощность, но с перевооружением на автоматы затянули. Пришлось в спешке клепать ППСы, ППШа…
Петр Иванович внимательно осмотрел «котельную», прошелся по мосткам. Потом заглянул в тир, пострелял из винчестера. Помповое ружье пользовалось неизменным успехом. Необычная перезарядка, другая отдача…
Потом генерал добрался до штурмовой полосы — она у нас тоже была модернизированная. Вник во все, похвалил. Кроме ям, проволочных заграждений, стен и бревен, наличествовала канатная дорога со взрывпакетами, площадка для метания гранат. Причем последнюю сделали по фэншую — с круговым окопом вокруг возвышения. Сколько было случаев, когда боец из-за волнения ронял гранату себе под ноги… А тут инструктор раз, и стаскивает в противоположную сторону залетчика. Шансы спастись — вырастают в разы.
— Все по уму сделано — покивал в ответ на мой рассказ Ивашутин — А это что там происходит?
Я присмотрелся. Первое и второе отделение практиковались в вязании на верёвках различных узлов — проводник, схватывающий, булинь, восьмёрка… Преподавал им все худощавый мужчина в штормовке. Абалков. Вписался тренер в нашу структуру идеально, но пришлось побороться. Оказывается, Виталий Михайлович с 1938 по 1940 годы как «немецкий шпион» отсидел в тюрьме под следствием, где ему выбили зубы. Зла на органы не затаил, но черную метку в личное дело поимел. Хоть и был реабилитирован в 53-м. Пришлось подключать Алидина, доказывать наверху необходимость Абалкова Грому. Обосновал, доказал. Даже выбил должность в штатку и приличную зарплату — больше 200 рублей. Так сказать, загладить хоть так тяжелое прошлое.