— Что да? Везде, что ли?
— Угу! Просмотров дох-х… Хр-р-р… — захрапел парень, на середине фразы.
— Плохо дело, — выдохнул я.
— Что? — напряглась Ника.
— Да видос уже разлетелся по соцсетям и видеохостингам. Его практически невозможно теперь полностью удалить. Ещё и вирусным стал.
— Это как?
— Понравился он людям, все начали комментить, репостить. Дальше, скорее всего, косплеить будут.
— Чего?
— Пародировать, копировать, блин, ну ты древняя вообще.
— Я знаю, что такое косплей. Просто не понимаю, зачем люди это делают. И я не древняя. По вампирским меркам я очень молодая.
— Да я не в плане возраста. Ладно, забей.
— Поможешь с тем видео?
— Ты просишь меня о помощи? Ничего себе…
— Не прошу. У тебя выбора нет. Обычные люди решат, что это просто упоротая наркоманка напала на насильников или отморозков, каких до хрена. Да, кипиш поднимется, но не более того. А вот когда охотники увидят его и выяснят, в каком городе оно снято, все мы будем под угрозой истребления.
— Ладно, сделаю, что смогу.
Я взял телефон бедолаги и начал рыться в его истории. Он залил видос на семь разных ресурсов. Даже до «Одноклассников» добрался. С некоторых его удалось удалить сразу, с другими пришлось повозиться и пообщаться с техподдержкой. Я выкрутился, сообщив им, что этим делом занимается фсб и для тайны следствия они требуют удалить видео. Однако его уже могли увидеть те, кого Ника так боится. Ну и репостов действительно немало, не говоря уже о просмотрах.
— Готово, — сообщил я ей через час работы.
Девушка за это время отвезла нас от ресторана на поляну для пикников. Здесь часто остаются с ночёвкой, купаются на речке и, конечно, напиваются до беспамятства. Именно тут она и решила оставить обдолбанного оператора.
— Удалил? Его больше нигде нет?
— Ну как нет… В первоисточниках нет, но его могли скачать или записать на каком-нибудь стриме, обзоре, блоге и так далее.
— Оно осталось в интернете или нет?
— Как уже сказал этот паренёк, из инета почти невозможно удалить что-то полностью. Видео вряд ли теперь будет так активно распространяться, но я больше ничего не могу сделать.
— Ты бесполезен, — выдохнула она.
— Кто бы говорил. Сама накосячила, а я теперь должен расхлёбывать.
— Я бы остановила его, если бы ты на нож не напоролся и не начал подыхать!
— Значит, я виноват? Я тебе помогал вообще-то.
— Я тебе сразу сказала, чтоб бежал, идиот.
— И бросить друга с бешеной наркошей? Хрен там.
— Ну и сдох бы вместе с ними, осёл.
— А тебе какое дело? Овца.
Обменявшись любезностями, мы замолчали. Тут у Ники зазвонил телефон. На гудке у неё стояло что-то из классической музыки. Неудивительно.
— Да, — ответила она.
Я отчётливо слышал всё, что говорили ей в трубку. Это был голос Валентина.
— Как ваши дела? Всё прошло удачно? — спросил он.
— И да, и нет.
— Как это понимать?
— Мы нашли этого режиссёра, с телефона и сайтов видео убрали, но этот наш недовампир говорит, что видео стало вирусным и разлетелось повсюду.
— Что? Вирусы подхватили?
— Нет… Видео стало очень популярным. Его подхватили блогеры, стримеры, косплейщики…
— Так найдите блохеров этих.
— Их несколько тысяч по всему миру. Это невозможно.
— Так вы можете решить эту проблему?
Ника посмотрела на меня вопросительно, зная, что я всё слышу.
Я лишь отрицательно покачал головой.
— Нет.
— Что ж… Будем надеяться, что оно не заинтересует искателей.
— Угу.
— Вы уже дома?
— Нет, мы ещё не избавились от этого любителя поснимать.
— Что? Почему так долго? Быстрее возвращайтесь.
— Вал, что-то случилось?
— Да… Потом расскажу.
— Что-то серьёзное?
— Иначе я не звонил бы.
— Я поняла. Сейчас сбросим этот кусок мяса и вернёмся.
— Только оставьте его в людном месте. На лавке в городе или ещё где. Хотя нет, в городе ещё хуже. За вами не следили?
— Ну, одна машина минут пять следовала, затем свернула. Ещё две чуть поменьше. И одна припарковалась неподалёку.
И когда она успела это заметить?
— Убедитесь, что никто не преследует, и только потом избавляйтесь.
— Я поняла. Отбой.
Ника положила трубку и тревожно посмотрела на меня.
— Что произошло?
— Ты и сам всё слышал. Нужно возвращаться.
— Но почему? За нами охотники следят?
— Возможно. А может, и кто похуже.
— А есть кто-то хуже? Кто это? Оборотни?