— Мне поручено, — начал объяснения полковник, — в короткий срок создать отряд быстрого реагирования.
Здесь Зарецкий выдержал паузу. Для Усманова показалось лишним заполнять ее даже кивком головы. СОБР — ну и что? Подобные подразделения есть в налоговой полиции, таможне, не говоря уже о самом управлении внутренних дел, где подобные отряды существуют даже в районных отделениях.
— Это спецподразделение МВД, — пояснил полковник, — создается особым указом президента страны. Глава нашего ведомства уже подписал соответствующий указ, меня назначили руководителем.
Снова пауза в разговоре. В этот раз капитан мысленно телеграфировал полковнику: «Ах, вон оно как!.. Поздравляю!» Даже улыбнулся собственным мыслям.
— Сразу должен сказать, что задачи, поставленные перед отрядом, будут носить несколько необычный характер. Во-первых, предполагается разделить его на две группы. Одна будет занята сбором информации — в этом плане указом президента нам даны почти неограниченные полномочия. Это доступ к полной информации государственных ведомств России, внедрение агентов группы в теневые структуры, физическое устранение руководителей преступных группировок и так далее.
Тут Усманов мог и присвистнуть с удивлением: ничего себе СОБР! Потом на его лоб набежали морщинки. Капитан подумал, что полковник, делая ему предложение, в дальнейшем мог попросить от своего подчиненного некоторые секретные данные, которыми владел офицер службы правительственной связи. Неважно, кто подписал указ, хоть сам президент, но разглашать секреты капитан не собирался. Если он уволится из подразделения, то подпишет соответствующие бумаги о неразглашении. Этим все сказано. Но Зарецкий неожиданно успокоил капитана, сказав:
— Вы, Геннадий Васильевич, по большому счету силовик. Я хочу, чтобы вы возглавили боевую единицу создаваемой структуры. То есть отряд быстрого реагирования в чистом виде. Предполагается обозначить его как группу особого резерва. Это вторая часть вопроса, о которой я и хотел упомянуть. Сбором информации будут заниматься другие люди. Согласны?
— Еще не знаю, — ответил Усманов. Легкое беспокойство, рожденное минуту назад, ушло.
— Правильно, — одобрил Зарецкий, — торопиться не стоит. До обеда у вас будет время подумать. — Полковник рассмеялся собственной шутке, но тут же посерьезнел. — В первую очередь вы должны были задаться вопросом: почему я назначил вам встречу не в своем кабинете, а как бы нелегально?
Фраза у полковника получилась нескладной: это твердое, а это вкусное. Усманов, ненадолго задумавшись, сказал:
— Ну, на этот вопрос ответить не сложно. Во-первых, неофициальность встречи располагает, отсутствие сухости в разговоре, опять же налаживание контактов, возможность возникновения обоюдной симпатии и так далее.
— Вы абсолютно правы. Только я добавлю о секретности подразделения.
— Я это подразумевал, — улыбнулся Усманов.
— Очень хорошо, — одобрил Зарецкий. — Мы на пороге обоюдной симпатии. Прошу запомнить еще одну вещь: приказа о переводе из одного ведомства в другое не ждите. Вы уволитесь из подразделения, и только после этого мы займемся вашим оформлением. Все вопросы с вашим начальством я согласую через свое руководство.
Все произошло быстро, довольно неожиданно. Но за этим Усманову виделась большая работа полковника и его аппарата. В первую очередь об этом говорило заранее подготовленное удостоверение на его имя: Зарецкий располагал обширной информацией, связями, у него даже нашлась фотография капитана, которая сейчас красуется на развороте красных корочек удостоверения. Что — полковник был уверен в том, что он вот так сразу примет предложение? В некотором роде историю с удостоверением можно было назвать выходкой полковника и его руководителей. Сейчас Усманов имел на руках два удостоверения: капитана войск правительственной связи и сотрудника МВД. Так не может быть. Однако, вникнув в ситуацию, беря в расчет оперативность создания отряда, соответствующий указ президента и приказ министра внутренних дел, в подлинности которых у Усманова не было никаких сомнений, все становилось на свои места.
С одной стороны, ему необходима работа, надоело находиться между небом и землей. Подразделение, в котором Усманов проходил службу, неожиданно расформировали; а ему, специалисту, места в своем ведомстве не нашлось. Поначалу отправили работать в архив: пыль, сухой воздух, острое чувство неполноценности. Затем Усманову предложили место дежурного в Академии криптографии при Федеральном агентстве. Одним словом, охранник.
Всего за один час полковник Зарецкий решил судьбу капитана Усманова, за видимый час, пролетевший, как одно мгновение, и растянувшийся на долгие часы и дни кропотливой, трудной работы самого Зарецкого.
В конце беседы, вложив в папку копию приказа министра внутренних дел России о создании секретного подразделения и оставляя на столе разрешение на ношение огнестрельного оружия, выданное на имя капитана Усманова, Зарецкий строго произнес:
— От имени руководства запрещаю вам контакты с будущими агентами подразделения по телефону. Входите с ними в непосредственный контакт. Место сбора здесь. Я лично проведу беседу и инструктаж с каждым. Посему вначале я бы хотел получить от вас их имена, чтобы работать с вами в тандеме: вы предлагаете, я проверяю кандидатуру, даю «добро» или отказ. По каждому члену отряда, как вы понимаете, будет проведена индивидуальная проверка. Насчет Климцова мы с вами уже договорились.
«Досье, — подумал Усманов. — Это понятно». В какой-то степени полковник оказывал ему доверие, капитану предоставлялось право лично подбирать людей в группу особого резерва, и он должен быть уверен в них. А такие люди у него были, вот сейчас, навскидку, он мог назвать шесть человек, надежных, сильных, с большим опытом работы в аналогичных подразделениях.
Настроение у капитана поднялось.
— Слушаюсь, товарищ полковник!
— Вот в таком духе. — Зарецкий слегка подобрел лицом. — И не тяните с этим делом, Геннадий Васильевич. Меня торопят, а я — вас. Понятно, да?
— Так точно.
— Сами завтра перебирайтесь сюда. На первых порах считайте это место своей базой. Разрешаю взять из дома личные вещи: фотографии детей, супруги... Кстати, я в курсе, что вы, Геннадий Васильевич, серьезно увлекаетесь фотографией.
Усманов нисколько не удивился. Его увлечение ни для кого не было секретом, а для Зарецкого, единолично подбиравшего себе начальника отдела, тем более. Но так же, как и в случае с кандидатами, предложенными капитаном, его кандидатура тщательно проверялась и обсуждалась в верхах МВД. Зарецкий наверняка осведомлен, какой камерой снимает его собеседник, каким фотоувеличителем пользуется; что магазинным реактивам для обработки пленки и фотобумаги предпочитает химические растворы собственного изготовления. По химии в школе у Усманова всегда была пятерка, и в жизни эти знания пригодились.
— Так вот, — продолжил полковник, — работа работой, но какой-никакой быт должен все же быть. Привезите сюда ваше фотооборудование. Только, — добавил Зарецкий, и его губы сложились в ухмылку, — постарайтесь, чтобы свет от красного фонаря не просочился наружу. Всякое могут подумать.
Усманов принял шутку полковника и улыбнулся.
Зарецкий приезжал на базу дважды. Он оперативно решил вопрос об увольнении Усманова из ФАПСИ. Рапорт, написанный капитаном на имя командира войсковой части правительственной связи, без видимых задержек прошел по всем инстанциям и был испещрен подписями и штампами, в конце стояли номерная печать, подписи начальника штаба и заместителя командира. В канцелярии части, где Усманов задержался на несколько минут, в его присутствии было уничтожено его удостоверение. Он подписал акт об уничтожении, поставил росчерк в журнале. Теперь, кроме общепринятых, подписанных им обязательств о неразглашении секретов, связанных с его деятельностью в ФАПСИ, с этим органом его ничего больше не связывало.
Прошла всего неделя, боевая единица нового подразделения МВД насчитывала восемь человек, включая самого Усманова. База представляла собой комплекс из трех построек: двухэтажного дома с пятью спальнями, столовой, гостиной; срубовой бани с огромной комнатой отдыха; каменного гаража со сквозным выездом, куда свободно помещались две легковые машины. Территория была взята в кольцо высоким деревянным забором. Вокруг — лес, тишина, подъездная дорога протянулась до основного шоссе на три с половиной километра.