– Дайте мне слово, – говорит она так медленно и тихо, что мы все поворачиваемся и начинаем поедать ее глазами, а она поедает глазами свой телефон. Мы все в глубине души чувствуем: надвигается что-то ужасное.
– Адриенн умерла, – говорит Мэрилин.
Я чувствую впрыск адренокортикотропина мне в кровь и, как следствие, активизацию моей надпочечной железы, мои сосуды сужаются, словно натягивается сеть, ноги и руки холодеют, зрачки мгновенно расширяются, и в комнате становится светлее. Мышцы напрягаются, отчего волосы у меня на предплечьях встают дыбом.
Монстр таки достал ее. Монстр в конце концов достал Адриенн. Следующей может стать любая из нас.
* «Никогда не говори «умерла»: Последние девушки возвращаются», журнал «Тайм», 1998.[5]
Группа поддержки последней девушки в формате 3D
Мы не держимся одной группой, мы рассеиваемся. Мы – последние девушки, мы сами заботимся о себе – вот чем мы заняты. Наверху яркий осенний лос-анджелесский день, в который, кажется, ничего плохого не может произойти. Нас можно принять за наседок-мамочек, которые выходят из церкви, где планировали воистину умопомрачительный карнавал с раскраской лиц и катанием на пони. Мэрилин идет к своему «Мерседесу» класса Е и разговаривает по телефону. Джулия берет подъемник на парковку, там устанавливает свое кресло в заднюю часть салона минивэна, потом на костылях добирается до водительского сиденья. Хизер, пройдя по передним дворам и подъездным дорожкам, сворачивает в сторону Аламеды. Большинство людей не в состоянии отметить единственную деталь, которая делает нас разными: Дани стоит у своего пикапа, с матово-черной «Береттой Нано» в руке, которая заведена за ногу. Дани наблюдает: не грозит ли нам какая-нибудь опасность.
Я чувствую собственную хрупкость и непрочность, я вся исполнена негодования, но у меня есть моя система, которая совершенствовалась много лет и теперь наконец начинает действовать, обеспечивает мою безопасность. Я иду к автобусной остановке, мое экстрасенсорное восприятие пригорожанки действует на полную. Я держусь улицы, иду снаружи припаркованных машин, избегаю тротуаров, верчу головой, проверяю углы, оцениваю опасности.
Моя способность сосредотачиваться продолжает ухудшаться – это спровоцировано словами Джулии. Я посматриваю на людей, идущих за мной, на машины с номерами других штатов, на мужчин в солнцезащитных очках и шляпах, надвинутых на самые уши, а в голове у меня продолжается спор с Джулией.
Я никакая не проблема. А вот этот тип в припаркованной машине только делает вид, что разговаривает по телефону, или и в самом деле разговаривает? Почему он сполз по сиденью пониже, когда я обратила на него внимание? Я не психопатка. Не я та причина, по которой мы все приезжаем в группу. Это за Хизер мы должны беспокоиться. Это ей мы нужны. У меня-то мозги на месте. И с безопасностью у меня все в порядке. Эта «Хонда», которая делает правый поворот, с номерами Юты. Я запоминаю номер на тот случай, если она появится еще раз, обогнув квартал. Смотрю на тонированные окна. Смотрю – нет ли где мотоциклов. Я не думаю о том, что сказала Джулия. Я не думаю о том, что никто с ней не спорил. Смотрю – нет ли на улице минивэнов. Чтобы не случилось никаких неожиданностей.
Расслабляюсь я, только сев в городской автобус. На улице к тебе может подойти кто угодно и с любой стороны. В автобусе число углов атаки ограничено. Внутри рекламируют выходящий на экраны фильм ужасов, и красные афиши возвращают мои мысли к Адриенн, но мне нужно оставаться сосредоточенной. Сзади сидят какие-то парни с ящиками для инструментов, они сидят, наклонив головы, целиком погружены в свои телефоны. Мужчинам, в отличие от нас, не обязательно на все обращать внимание. Мужчины умирают от того, что совершают ошибки. Женщины? Мы умираем от того, что принадлежим к слабому полу. Взять хотя бы ту же Адриенн. Нет, ты смотри на их обувь. Запоминай их лица, их одежду, их обувь. В особенности их обувь.
Я еду в автобусе до самого центра, схожу в Оливе и, выбирая многолюдные улицы, иду до ближайшего мультиплекса. Остановившись снаружи, прислоняюсь спиной к стене и делаю вид, что проверяю телефон. Если кто-то преследует меня, то ему придется либо резко остановиться, либо пройти мимо. В поле моего зрения появляются ярко-белые «Найки», сияющие черные «Рокпорты», «Тимберленды» с толстенными шнурками. Если кто-то меня преследует, то он может без проблем сменить куртку или головной убор, а вот сменить обувь гораздо труднее.