С упоением и искренней злобой рушат только низвергнутые в душе святыни, мстя за порушенные идеалы. Малиновый звон колоколов в сознании тех людей были частью той России, где развевались на ветру шелковые знамена и шарфы дам, сверкали спицами пролетки и ордена господ, запах пирогов мешался с ароматами дорогих вин и французских духов. Этот мир лежал в другой плоскости от мира развороченной земли окопов, оторванных ног, калек в прожженных шинелях, просящих на папертях милостыню, разоренных деревень. Поэтому и рушили они, что вера ушла из душ их. А пустоту заняла лишь дочь Сатаны — злоба.
Отец Никифор заметил взгляд Игоря, каким он окинул скудную обстановку дома.
-Небось подумал, что вещаю так, что сам живу в скромности, а посему причисляю себя к подвижникам, — усмехнулся он, — Нет, парень. Хоть и стоит мой храм в большом селе на большой дороге, но приход и у меня тоже не весть какой. Все те же богомольные старушки. Единственная разница от соседа — числом их поболе. А те, кто помоложе, в другую веру веруют — веру граненого стакана. Бедно люди живут, корреспондент. А когда ходишь по колено в навозе, да еще со сведенным брюхом, редко глаза к небу поднимаются. Потому что, как опустишь их, вся мерзость еще мерзостнее покажется. Посему и глядит народ исключительно в стакан — после него куда ни кинь, все в розовом тумане.
Он замолчал. Молчали и Уфимцев с капитаном. Тишину нарушало лишь мерное тиканье стареньких дешевых ходиков с алюминиевым облезлым циферблатом и подвязанной к цепочке магазинной гирькой.
-Потому и живу так, — произнес после затянувшейся паузы священник, — Как люди. Во–первых, потому, что физически не могу жить богаче, а во–вторых, потому что Бог не позволяет. Что мне прикажешь, — он лукаво улыбнулся в бороду, — те три сотни кирпичей, что мне сельсовет на ремонт храма выделил, себе на дом пустить? Вы, миряне, под законом и под собственной совестью ходите, а у нас вместо уголовного кодекса — Господь. Его сильнее прокурора бояться следует. На Его Суде никакой дорогой адвокат не поможет.
Отец Никифор допил чай. Собрал со стола чашки, унес за занавеску. Вышел оттуда, накинул на плечи телогрейку:
-Ну что, корреспондент, пойдем, я тебе храм покажу…
…За багажником «москвича» осталось село. Капитан Мыльников по–прежнему аккуратно объезжал выбоины на старом асфальте. Выбоин было больше, чем на проселке.
Грузовик с девочкой в косичках исчез с обочины перед сельмагом: водитель Саня Иванов уехал, купив бутылку водки на заначенные от жены деньги с «левака» (отвез мужикам из соседней деревни на базар сорок мешков картошки).
Мужики, что рядом с магазином усиленно соображали «на троих», по–прежнему торчали на месте. Заметив зеленый автомобиль участкового, они торопливо скрылись за углом.
Капитан кивнул им вслед и хмыкнул, обращаясь к Уфимцеву:
-Месяц назад магазин этот обокрали. Уперли риса три мешка, два — консервов и так… ерунду всякую. Соображаю, что утащить на своем горбу воры все это не могли. Значит, потребовалась грузовая машина. Воровали местные: навесной замок вырвали ломиком вместе с петлей засова, а внутренний открыли ключом, который продавщица прятала в укромном месте. Кто–то из постоянных посетителей выследил… Значит, и водитель был местный. А из местных только Сашка Иванов мог на это пойти. Вот я и жду…
-Чего? — недоуменно спросил Уфимцев.
Действительно, чего тут ждать — брать надо!
-Чего жду? — переспросил капитан? — Когда Иванов в город поедет остатки краденого сбывать. Тут–то я его и возьму, красавца. И про ключ он наверняка знал: продавщица сельмага — его бывшая подруга, с которой он до армии гулял. Только вот она его не дождалась, шалава…
Уфимцев только головой покрутил: настоящий Анискин!
-А вдруг это не он? — спросил Игорь.
-Он, — убежденно ответил участковый, — Ровно месяц назад ему Катька, продавщица эта, перестала водку в долг давать (это она так до сих пор свой бывший грех смывает). А он сильно не расстроился — покупает. Вот и сегодня он был. Откуда у хмыря деньги, спрашивается? В его хозяйстве три месяца зарплату не платят.
-А чего он сразу водку не украл, — скептически хмыкнул корреспондент, — Чего–то вы завернули! Водку украл, продал, а деньги пропил… Прям как в анекдоте!