Когда санитарная машина уехала, старшина и Тессман начали решать, что делать с «21-м». Механик попытался запустить двигатель, но безрезультатно. «21-й» придется буксировать в тыл при помощи эвакуационной машины М-88. Взглянув на башню и сгоревшую боеукладку, Гаррет заявил, что танк, скорее всего, вернут в строй в течение двадцати четырех часов. Тессман сухо ответил, это этот танк был подбит уже во второй раз и его следует убрать в тыл и разобрать на запчасти. Гаррет согласился, но отметил, что армия США очень быстро останется без танков, если будет выбрасывать их просто потому, что они несчастливые. Тессман в ответ предложил старшине забрать «21-й» себе после того, как его отремонтируют. Старшина остановился и поразмыслил над этим. Возможно, подумал он, этот танк действительно надо сдать на запчасти.
* * *
Советскому командиру танковой роты не нравилась идея передвижения одной колонной через лес. Он предпочел бы пройти севернее, через городок Ланген. В этом случае рота и следующий за ней батальон могли бы развернуться в боевой порядок прежде, чем столкнуться с американцами. Командир полка, однако, наложил на эту идею вето в связи с появлением американских разведывательных вертолетов. Пройдя через Ланген, они подвергли бы себя вероятности обнаружения. Помимо потери элемента внезапности, они были бы открыты для удара с воздуха.
Вместо этого, передовой танковый батальон продирался по тропам через лес, чтобы сохранить эффект внезапности.
Они видел несколько вариантов. Как только его танки выйдут из-за деревьев на вершине холма, они станут видны всем в долине. После этого останется не так уж много времени, чтобы воспользоваться плодами неожиданности. Таким образом, вместо того, чтобы отправит вперед передовой взвод, чтобы составить боевое охранение полка, его приходилось держать с остальной частью роты. Чтобы добиться успеха, они должны были пойти на риск.
Он представил, что его командир не знал о том, что он отвел боевое охранение к основным силам и рота не нарвется на засаду. Тогда вся рота окажется на виду, когда подойдет к опушке леса с видом на долину. Тогда рота должна будет быстро очистить опушку и быстро развернуться в плотный боевой порядок. Это был хороший план, и он был уверен, что он сработает.
Единственное, что могло действительно оказаться фатальным, так это противотанковая засада на тропе. Если передний танк будет подбит, остальные окажется в западне, будучи не в состоянии обойти его или вести бой. От мысли об этом командира роты пробирал озноб. Чем раньше они пройдут этот проклятый лес, тем лучше. Настолько лучше, насколько он вообще мог себе представить.
Глава 11
Контратака
Майор ВВС Оррин «Снеговик» Сноу был зол. Пока два А-10 — он и его ведомый — барражировали в ожидании достойных целей, он подумал, что люди, управлявшие действиями авиации, были полными идиотами. Он не мог понять, как армия могла терпеть такое. Черт, да большинство из них не могли отличить собственный самолет от русского, не говоря уже о том, чтобы что-то сделать. Но все равно получали все сливки. Пробиваться к целям через вражеские зенитные установки, оказавшиеся там, где их не должно было быть, было уже достаточно тяжело. Но узнать после этого, что в указанном районе цели не было, если она вообще была где-то, было уже слишком.
И теперь два А-10, едва вернувшихся домой из тыла врага, направлялись в район ожидания, чтобы ждать, пока им не будет указана походящая цель. Это было разумно. Было бы глупо возвращать загруженный боеприпасами самолет обратно на базу. Но «снеговика» сейчас не интересовала логика. Он был в ярости от того, что ему приходится тратить время и подвергать себя опасности в бесполезном вылете. Если кому-то не придет в голову свежая мысль, он просто поведет ведомого за собой и разбомбит центр управления полетами. Просто так.
***
Группа добилась многого, даже слишком. Подполковник Рейнольдс вызвал Бэннона и приказал ему сбавить скорость. Рота «С» не поспевала за ним, создавая разрыв между собой и группой «Янки». А подполковник хотел, чтобы роты держались рядом. Бэннон обернулся в командирской башенке и посмотрел на механизированный взвод. У них не было никаких проблем по части идти нога в ногу с танками. Он не мог себе представить, что за проблемы возникли у роты «С». У этих ребят тоже было жесткое утро.
Пока он готовился отдать необходимые распоряжения, чтобы замедлить их темп продвижения, ему пришло в голову, что чем дольше он будет тянуть с приказом, тем дальше продвинется группа. На текущей скорости, каждая секунда задержку означала, что группа продвинулась вперед еще на метр. Чем быстрее они шли, тем меньше времени оставалось у Советов, чтобы что-то сделать. Несколько минут могли означать разницу между захватом нетронутого моста через Зале или выходом у уничтоженному мосту. Но если он продвинется слишком далеко вперед и столкнется с проблемой, остальная часть батальона будет не в состоянии догнать его, чтобы вытащить свою долю каштанов из огня. Приказ есть приказ и, как говорят, осмотрительность — лучшая составляющая доблести. Группа «Янки» замедлилась уже в третий раз за это утро.
***
Когда его танки вышли из леса на склоне высоты с видом на долину, советский командир танковой роты отдал одну короткую команду. Как и полагалось хорошо обученным танкистам, его рота оперативно развернулась в боевой строй. Когда все машины заняли свои места, они набрали скорость и занялись поиском целей.
С их позиции это оказалось нетрудной задачей. Перед ними на дне долины, развернувшись в широкий клин, двигалась рота бронетранспортеров и машин ПТРК «ТОУ» во главе с небольшой группой из еще трех бронетранспортеров. Быстро подсчитав их, он опередил, что бронетранспортеров было пятнадцать, может быть около двадцати. Они были в четырех километрах впереди. Должно быть, это была американская мотострелковая рота. Русский командир следил за своими танками, двигавшимися сейчас на скорости более сорока километров в час. Его беспокоило отсутствие рядом с бронетранспортерами американских танков. Тот факт, что это были М-113, а не новые «Брэдли» был ему понятен. Но поступило сообщение о танках. Он рассчитывал выбить их первым залпом. Танки были самой большой угрозой для его роты. После этого справиться с М-113 было бы легко. Но, не имея танков в поле видимости, ему придется сначала заняться мотострелковой ротой. Без сомнения, когда начнется стрельба, американские танки появятся из укрытия.
***
Даже в танковом шлеме и при работающем двигателе «66-го», Бэннон услышал разнесшийся по долине резкий грохот стрельбы из танковых орудий. Он инстинктивно выпрямился и осмотрелся вокруг, чтобы увидеть, кто оказался под обстрелом. Впереди не было никаких признаков клубов дыма или облаков пыли от танковых орудий. Быстрый взгляд назад тоже ничего не дал. Но кто-то в кого-то стрелял.
— Браво-3 Ромео, это Ромео-25. Кто находится под обстрелом? Что происходит, прием.
Оба танковых взвода быстро доложили, что они не были под обстрелом. Затем пришел ответ от механизированного взвода:
— Ромео-25, это Зулу-77: похоже, следующие за нами силы под обстрелом. Вижу несколько горящих машин позади, прием.
Бэннон обернулся назад и высунулся из командирской башенки настолько, насколько мог. В отдалении, позади механизированного взвода, он мог рассмотреть четыре поднимающихся в воздух столба черного дыма. Рота «С» попала под удар. Но откуда? И под удар кого? Почему из батальона ничего не сообщили? Он упал внутрь и попытался связаться с командиром батальона. Не получив никакого ответа, он попытался связаться с С3. Не повезло.
Наконец, командир роты «Д» сообщил, что происходит. Отрывистыми фразами он доложил, что рота «С» попала под удар советских танков, появившихся с востока. Он продолжил, сообщив, что разворачивал свою роту и занимал поспешную оборону вдоль дороги от Исселя к Корбергу. С этими словами он пропал из эфира, несмотря на все усилия Бэннона связаться с ним. Без сомнения, тот был занят своей ротой.