— Всем силам «Браво-3 Ромео», это «Ромео-25». Это займет еще некоторое время, так что всем заглушить двигатели и ждать. Всем проверить и заряжать оружие. Подтвердите, прием.
Командиры взводов подтвердили прием. Улецки просто высунулся из командирской башенки своего танка, № 55 и помахал рукой, давая понять, что понял. Экипажи ITV не ответили, но задраили люки. Сделав все, Бэннон повернулся в командирской башенке и посмотрел в тыл.
Блокировав переговорную кнопку на гарнитуре танкового шлема, чтобы иметь возможность говорить с механиком-водителем по ВПУ и иметь обе руки свободными, Бэннон начал отводить танк на подъездную проселочную дорогу.
Он наклонился на правую сторону командирской башенки, глядя на заднюю часть правой надгусеничной полки. Келп высунулся из люка заряжающего и наклонился влево, глядя за задней частью правой. Выйдя на дорогу, танк развернулся вправо и двинулся вперед, к позициям 3-го взвода.
Путь до 3-го взвода оказался коротким, всего около 700 метров. Он Бэннон почувствовал себя лучше, находясь в движущемся танке. Стоять в командирском люке танка, катящегося по дороге или пересеченной местности, всегда было для него волнующим. Он никогда не уставал от острых ощущений. Несмотря на все неудобство, головную боль и боль в мышцах, которыми оборачивалось нахождение в танке, быть танкистом было здорово. В этот было мало радостей, кроме движения. Бэннону было необходимо немного радости прямо сейчас.
Двигаясь по проселку, Бэннон посмотрел налево, увидев случайный отсвет от бортов танка 3-го взвода. Они еще не убирали сети, однако оттянули их от выхлопных труб, во избежание возгорания. Когда «66-й» миновал последний из танков 3-го взвода, Бэннон приказал Ортелли свернуть налево в лес и двигаться ниже по небольшой колее, оставленной боевой инженерной машиной, оборудовавшей позиции для группы. Поскольку они не планировали вступать в бой, «66-й» занял одну из запасных огневых позиции танка № 33, в семидесяти пяти метрах от последнего. У танка № 33 теперь будет только основная огневая позиция и одна запасная слева от него. У «66-го» запасной позиции не будет. Если «66-й» будет обнаружен и обстрелян на этой позиции, лучшим, что сможет сделать Бэннон, будет отстрелить дымовые гранаты, затрудняя видимость и надеяться, что тот, кто в них выстрелит, будет подбит до того, как «66-й» уйдет с этой позиции. Но вместо того, чтобы отступить назад и укрыться в лесу, Бэннон привел танк на огневую позицию, с которой он мог следить за деревней, долиной и холмами за ней. Стена фермы надежно укрывала его справа, со стороны небольшой боковой долины.
Удовлетворившись своей позицией, они приказал Ортелли глушить двигатель и выбрался из танка вместе с Келпом, чтобы несколько замаскировать позицию. Фолк занял место командира, держа наготове М2 и следя за рацией в то время, как остальные члены экипажа маскировали танк.
Ортелли вооружился топором и начал рубить ветки. Келп и Бэннон натянули камуфляжную сеть на заднюю часть танка и башни. Они не стали натягивать сеть на подпорках и закреплять ее, все, что хотел Бэннон — это несколько деформировать контуры танка. Закончив с сетью, Келп и Бэннон маскировать танк притащенными Ортелли ветвями, набрасывая их на переднюю часть и борта танка, не прикрытые сетью.
Они уделили внимание тому, чтобы смотровые приборы наводчика не были закрыты, а башню можно было немного повернуть, не сбрасывая камуфляж. Когда они закончили, Бэннон отошел на несколько сот метров, чтобы посмотреть на дело рук своих. «66-й» был похож на танк, замаскированный ветками. Особенно внимательные, без сомнения, смогут заметить его. Но, с некоторой долей удачи и помощи от ПВО, русским летчикам придется двигаться слишком быстро, чтобы обратить на него пристальное внимание. Убедившись, что они сделали все, что могли, члены экипажа заняли свои места и стали ждать.
Бэннон высунулся из башни и посмотрел на восток, положив танковый шлем на крышу башни. По рации он слышал сообщения о том, что скоро начнется движение. Он начал вслушиваться в шум боя далеко впереди. Массированный обстрел продолжался, однако несколько утих. К грохоту разрывов артиллерийских снарядов присоединились другие звуки, в том числе быстрый треск новейших скорострельных танковых орудий. Кавалеристы, вероятно, встретили противника огнем артиллерии и танков. Это означало, что враг выдвинулся вперед и приближался. Не было никакого способа узнать, что там происходит. На мгновение, Бэннон едва не поддался искушению переключить вспомогательный радиоприемник на частоты кавалерийского полка. Однако если бы он сделал это, ему бы пришлось уйти с частот батальона или группы. Если бы он находился на позициях штабного взвода, это не было бы проблемой, так как можно было бы положиться на рацию Улецкого. Сильно подумав, но так и не найдя решения, он смирился с тем, что пока из батальона не сообщат какой-либо информации, он будет оставаться в неведении. Он понимал, что для него более важно находится рядом с 3-м взводом на тот случай, если Гаргер сгорит по собственной дурости, чем знать, что твориться на фронте.
Ожидание только началось. Еще не было даже 8.30. Последний час прошел быстро, но в сильнейшем эмоциональном напряжении. Этим утром все изменилось. Начавшись, война быстро зажила собственной жизнью. Происходящее, в конечном счете, едва ли могло контролироваться обеими сторонами.
Первая Мировая, Вторая Мировая, Корейская и Вьетнамская войны были наполнены изменениями и поворотами, которые никто не мог предвидеть.
У Бэннона не было причин сомневаться, что на этот раз все будет точно также. Эти мысли навевали тревогу. Нужно было отвлечься на что-то менее зловещее и более понятное.
Он надел танковый шлем, который заглушил большую часть шума далекого боя, который вели силы прикрытия, и переключил гарнитуру на ВПУ:
— Фолк, ты проверял баллистический вычислитель этим утром?
— Нет, сэр, не проверял.
— Хорошо, тогда давай удостоверимся, что не получим никаких сюрпризов во время боя. Я намереваюсь вернуться домой ветераном и получить от Конгресса пару медалей. А ты как настроен, Келп?
Келп поднялся с пола боевого отделения и, высунувшись из люка заряжающего, с усмешкой посмотрел на Бэннона:
— Я с вами. Мой дядя был в Наме, и всегда рассказывал мне, как это все жестко. Когда мы отпинаем русские танки под зад, то я смогу рассказать ему, что такое настоящая война.
Бэннон оставил гарнитуру танкового шлема переключенной на ВПУ, так что остальные члены экипажа могли слышать их разговор.
— Хорошо. Если Ортелли сможет держать нашего зверюгу на ходу, а сержант Фолк сможет поразить цели, которые я для него отмечу, мне и Келпу есть на что надеяться.
Оба, и Ортелли и Фолк вмешались, пообещав, что собираются оправдать все надежды Бэннона и Келпа. После еще пары минут взаимных подколок, Бэннон пришел к выводу, что все вернулись в более-менее нормальное состояние сознания и начал излагать членам экипажа свои наставления. Он проговорил весь список, пункт за пунктом, следя, как члены экипажа выполняют проверки. Экипаж «66-го» готовился к бою, словно экипаж авиалайнера — к взлету.
Он начал ощущать себя несколько более комфортно. Экипаж, похоже, тоже стал немного менее напряжен. Впервые за это утро они почувствовали себя в своей тарелке. Было немного времени, чтобы расслабиться и физически и психологически.
Бэннон снова снял танковый шлем. Впереди он видел столбы черного дыма, сливавшиеся высоко над горизонтом и относимые ветром на восток. Горящие танки. Множество горящих танков. Сотни литров топлива вместе с боеприпасами, резиной, маслом и «другими» горючими материалами давали огню множество пищи, когда бронебойные снаряды попадали в цель.
Шум боя стал более разнообразным. Первоначальный грохот массированной артподготовки сменился на нерегулярные раскаты артиллерийского огня. Батареи орудий перенесли огонь на конкретные цели, которые выбирались самостоятельно. Нерегулярный треск, взрывы и удары сменялись быстрыми раскатами грома, когда артиллерийские части давали залпы из всех орудий. Бэннон начал задаваться вопросом, как долго кавалерия сможет поддерживать навязанную ей интенсивность боя. Современная война поглощала боеприпасы, технику и, что самое страшное, людей с пугающей скоростью.