Наиболее распространенным из описанных типов инцидента, к которому относятся два описанных Франком и Ашером, является тот, когда пациент неожиданно выражает сильные чувства гнева и ненависти по отношению к другому участнику. В каждом случае отношения были восстановлены, шторм успокаивался и пациент испытывал чувство освобождения от того, что подавлялось им и долгое время не находило выхода; кроме этого, у него возрастали возможности для проведения более глубокого исследования своих взаимоотношений с другими людьми.
Общими для этих критических инцидентов были следующие моменты:
1. Пациент выразил сильный негативное чувство.
2. Это выражение чувств было для него непривычным или новым переживанием.
3. Никакой катастрофы не произошло, никто не умер, крыша не обрушилась.
4. В ходе последовавшей проверки реальности пациент понимал, что выраженный им аффект неприемлем по своей интенсивности или направлению или что предшествовавшая блокировка аффекта иррациональна по своей природе; он может получить, а может и не получить знание о причине искажения или первоначального избегания выражения своих чувств.
5. Пациент получал возможность взаимодействовать с другими более свободно и исследовать свои межличностные отношения более глубоко.
Другой наиболее распространенный тип критического инцидента также влечет за собой сильный, но, в данных случаях, позитивный аффект.
Например, шизоидный пациент выбежал из комнаты, где проходили групповые занятия, вслед за пациентом, которому было очень плохо, и успокоил его; позже он рассказывал, как во время занятий он разволновался, поняв, что кто-то нуждается в его помощи. Другие сходным образом говорили о своем «оживании» или о чувстве контакта с самим собой.
Эти инциденты имели следующие общие характеристики:
1. Пациент выразил сильный позитивный аффект, который был необычным для него.
2. Ожидаемой катастрофы не произошло: пациента не отвергли, не высмеяли, не подавили, его забота не причинила никому никакого вреда.
3. Пациент открыл прежде неизвестную ему часть самого себя, что сделало возможным для него открыть новое измерение в отношении к другим людям.
Третья, наиболее распространенная, категория критического инцидента похожа на вторую. Пациенты вспомнили инциденты, повлекшие их самораскрытие, которое способствовало еще большей вовлеченности в группу. Например, те молчаливые пациенты, которые раньше предпочитали убегать с занятий, теперь, пропустив пару занятий, не скрывали от группы, как отчаянно они хотели услышать от нее, что их не хватало, когда они отсутствовали. Другие также, в той или иной форме, открыто просили группу о помощи.
Суммируя, можно сказать, что коррективный эмоциональный опыт в групповой терапии может иметь несколько составляющих:
1. Выражение сильных эмоций, которые направлены на других, представляет риск для некоторых пациентов.
2. Групповая поддержка, достаточная для снятия фактора риска.
3. Проверка реальности, которая позволяет пациенту исследовать инцидент при помощи согласованной проверки со стороны остальных членов группы.
4. Признание неприемлемости определенных интерперсональных чувств и форм поведения или неприемлемости избегания определенного интерперсонального поведения.
5. Конечное усиление способности индивида общаться с другими людьми легко, глубоко и честно.
Эта дуальная природа терапевтического процесса является основной, и мы снова и снова будем возвращаться к ней в дальнейшем. Терапия — это и есть эмоциональный и коррективный опыт. Мы должны что-то сильно переживать, нам также необходимо разумом понимать следствия этого эмоционального переживания. Данная формулировка имеет прямое отношение к понятию «здесь-и-сейчас», — ключевому понятию групповой терапии, которое мы обсудим в середине пятой главы. А сейчас я дам только базовую предпосылку: в той же степени, в которой терапевтическая группа сосредоточивается на происходящем «здесь-и-сейчас», она расширяет свою действенность и эффективность. Но сосредоточение на «здесь-и-сейчас» (на том, что происходит в этой комнате в данное время) имеет двойное значение: члены группы по возможности самопроизвольно и открыто познают друг друга, но они еще и рефлексируют над этим познанием. Петля саморефлексии является решающей, и тогда опыт становится терапевтическим. Как мы покажем при обсуждении задач, стоящих перед терапевтом (см. главу 5), большинство групп не имеет больших затруднений, чтобы войти в эмоциональный поток «здесь-и-сейчас»; работа терапевта заключается в том, чтобы направить группу в сторону саморефлексии.