Институционализация может возникнуть на базе процедур, которые устарели, но поддерживаются по личным причинам: из страха, гордости, предрассудков, невежества, суеверия, ностальгии, удобства, дилетантизма, необходимости заполнить время или каких-либо внешних преимуществ. Иногда институционализация доставляет удовольствие и повышает самооценку всех заинтересованных сторон. Существует целый ряд простых предосторожностей, которые рекомендуются женщине во время беременности. Однако общество санкционирует эксплуатацию этой роли, выходящую за пределы требований акушера, так что беременность становится «социальной ролью», которую можно играть шутливо, галантно или мрачно, и женщина получает право предъявлять требования, которые удовлетворяются нежно, вежливо или неохотно. Многие элементы этой роли сейчас просто «старомодны», но в дни, когда предродовое развитие понималось по-другому, могли восприниматься совсем иначе.
Есть много антропологических примеров, которые еще более убедительно иллюстрируют силу институциональных тенденций. В некоторых примитивных местностях, где ритуалы считаются важнее процедур, медикам рекомендуется делать инъекции при филариазисе или фрамбезии,[11] так, чтобы они выглядели ритуалами, соответствующими местным общепринятым обычаям. Медик вынужден идти на такой компромисс ради целесообразности и эффективности лечения. Но в данном случае важно то, что сам медик не руководствуется общепринятыми нормами и все спорные клинические вопросы решаются на научной, а не на институциональной основе.
Случай-иллюстрация. Ради наглядности факты в приводимом ниже случае слегка изменены.
Патрульный офицер в отдаленном районе Новой Гвинеи попросил доктора Кью осмотреть местного вождя, который как будто страдал психотической формой депрессии. Доктор Кью отправился в хижину вождя, и после обмена соответствующими приветствиями произошел такой разговор.
Др. Кью: Я слышал, ты плохо себя чувствуешь.
Вождь: Ты сам выглядишь не очень хорошо.
Др. Кью: Я хочу сказать, что слышал, будто ты печален.
Вождь: А как ты себя в наше время чувствуешь? Каждый ли день ты опорожняешь желудок?
Др. Кью: Ну, ты просто выглядишь печальным.
Вождь: Ты тоже выглядишь тощим.
Др. Кью: Ты боишься, что случится что-нибудь плохое?
Вождь: Не очень. Тебе следует больше есть.
Др. Кью: Я хочу сказать, что я лекарь и мог бы тебе помочь, если ты плохо себя чувствуешь.
Вождь: А, лекарь. Подожди немного.
Вождь вышел из хижины и спустя несколько минут вернулся в сопровождении человека, который нес горсть крупных плодов ямса. Эти плоды он положил перед доктором Кью.
Др. Кью: Зачем эти огромные плоды?
Вождь: Если ты лекарь и поможешь мне, я хочу тебе заплатить.
Др. Кью: Ты можешь заплатить мне потом.
Вождь: Нет, если я не заплачу сейчас, то, может, не захочу платить потом. Лучше возьми сейчас. Ты готов начать?
Др. Кью. Да, мы можем начать.
Вождь лег на пол и спросил: «Где твоя маска?»
Др. Кью: У меня нет маски.
Вождь: У тебя нет маски! Если ты говоришь, что ты лекарь, но у тебя нет маски, значит, ты обманщик.
С этими словами он встал, приказал слуге собрать ямс, и они вместе вышли из хижины.
Патрульный офицер (улыбаясь): Ну, и каков ваш диагноз, доктор?
Др. Кью: Мой диагноз таков: если я хочу быть здесь врачом и не хочу прослыть обманщиком, мне стоит надеть маску.
Роли. В цивилизованных странах лекарские маски не используются, но в институциональной терапии их заменяют психологические маски и персоны. В институциональной терапевтической группе есть две роли: терапевта и пациента. Терапевт разными способами учится играть свою роль, например читает психиатрические, психоаналитические журналы и издания, посвященные групповой терапии. Пациент учится играть свою роль, тоже получая сведения из различных источников, например своих медицинских журналов. Поэтому терапевт знает, чего ждать от пациента, а пациент — от терапевта.
Цели. Цели институциональной терапии формулируются правдоподобно, но двусмысленно, и интерпретация терминов зависит от предпочтений терапевта. Вместо точного определения таких терминов, как «поддержка», «способность делиться», «принятие», «принадлежность» и «коллективный опыт», дается их интерпретация, поскольку в таком случае можно сослаться на общепринятое у терапевтов — тех, кто оказывается в таком же сомнительном положении, — мнение. В сущности, эти термины являются ключевыми словами заповедей, на которых основаны роли. Поэтому объективные вопросы относительно этих концепций согласно правилам групповой динамики рассматриваются как покушения на весь институт. С задающим вопросы обращаются, как с нежелательным чужаком, который должен быть удален до того, как институциональная деятельность продолжится. Один из любимых терминов такого класса — «психоаналитический», но мало кто из терапевтов использует его в строго определенном значении.
Отношение. Институциональное отношение — отношение серьезное или даже мрачное. Вариантом служит «бросание зефира», при котором терапевт получает определенные выгоды. Как будто терапевт и пациент договариваются, что выздоровление осуществится быстрее, если будет сохраняться серьезное отношение, а веселье способно испортить результаты терапии. Это стало совершенно ясно, когда в хорошо подготовленной терапевтической группе доктор Кью пошутил. Одна из пациенток заметила: «Не понимаю, почему мы должны платить вам и собираться здесь, чтобы смеяться. Ваша работа — быть серьезным, и наша тоже». А потом добавила: «Понимаете, так чувствует только мой Ребенок. Мой Взрослый не видит причин, почему бы не лечиться весело». Идея о том, что терапия может быть приятной или даже веселой, угрожает «волшебству», которое обещано при соблюдении серьезного вида. «Все» знают, что нельзя легкомысленно относиться к общепризнанному, институциональному и что, если вы так к этому относитесь, институт не сможет выполнить свои обещания. Беззаботный смех в терапевтической группе может вызвать такое же неодобрение, как в церкви или в банке. После занятия в группе пациенты доктора Кью часто задерживались на тротуаре у выхода и разговаривали друг с другом. Однажды друг сказал ему: «Ты называешь себя психиатром, но вчера я проходил мимо твоего кабинета, и твои пациенты все стояли там и смеялись». Среди них была пациентка (меланхолик), которая говорила, что до того, как поступила в группу, два года не смеялась.
Неписаные положения. Основное неписаное положение институциональной группы таково: «Групповая терапия — это хорошо», однако почему это хорошо, обычно не указывается. В научном отношении никогда не было установлено, что групповая терапия хороша в том абсолютном смысле, в каком хорош, например, пенициллин; или даже в относительном смысле — что она лучше других форм терапии; или же что она лучше отсутствия всякого лечения. Другое широко распространенное положение заключается в том, что отбор пациентов — это хорошо; и опять никаких убедительных данных, что в этом хорошего, для кого из участников это хорошо и вообще почему это хорошо, не имеется. Данный вопрос обсуждался выше.
Еще одно неписаное положение таково: терапевт и пациент, которые лишь временно приняли эти роли и являются равноправными членами человеческой расы, на самом деле принадлежат к двум совершенно различным породам людей. Это приводит к крайней односторонности. Они могут даже обращаться друг к другу на разных диалектах, как бывает в некоторых в высшей степени формализованных судах: терапевт обращается к пациенту на одном диалекте, а тот отвечает на другом. Терапевт, который провел четыре года в клинике, предположительно хорошо знает психиатрию; однако предполагается, что пациент, который тоже провел четыре года в той же клинике, ничего не знает о психиатрии, а если и проявляет какие-то познания в ней, то к этому относятся неодобрительно, как к претензии, в определенной степени пагубной для лечения. Вместо того чтобы получить похвалу за свою любознательность, он может натолкнуться на отповедь, как не по летам развитый ученик начальной школы, посмевший прочесть предназначенное для учителя послесловие в своем учебнике по арифметике. Пациенты, подобно участникам психологического эксперимента, часто подозреваются в тупоумии, слепоте и иных интеллектуальных дефектах. Психолог или терапевт не может провести много часов в помещении и не понять, что его слушают и за ним внимательно наблюдают; однако обычно предполагается, что пациенты на догадки не способны, а догадаться можно лишь благодаря одному неосторожному взгляду. Пациенты по личным причинам согласны мириться с таким предположением и часто делают вид, что не понимают происходящего.
11
Заболевания, встречающиеся в тропиках и вызванные укусами насекомых или расстройством пищеварения. —