Василь не знает, что делать дальше. Развязал узел, снял повязку и почему-то спрятал бинт в карман. Дождь покрапал и перестал. Тучи постепенно разошлись, и на темном небе кое-где засверкали яркие звезды. Все же хорошо, что ливень прошел стороной.
Наконец Василь решил подойти к костру, где Надя что-то возбужденно рассказывала подружкам. Но теперь она как будто и не замечала его. Постояв минуту-другую, поглазев на ребят, таскавших сухие сучья к костру, Василь отошел в сторону. Однако вскоре и он носился по лесу, собирая хворост для огромного жаркого костра.
Удивительная, незабываемая ночь!.. Ходили в поле, накопали картошки, потом пекли в горячей золе; пока на востоке не заалела заря, пели песни…
Домой возвращались группами, без строя. Василь даже не заметил, когда и с кем ушла из лесу Надя.
Веселый, радостный от переполнявшего его чувства красоты жизни и ее ярких перспектив, которые только-только начали перед ним раскрываться, Василь забрался в хлев на сено. Он вроде бы спал и в то же время не спал, словно опасался ненароком вспугнуть эту свою радость. Надя его поцеловала... Он и теперь еще чувствует жар ее губ, запах волос, трепетное биение сердца.
Василь слышит, как мать доит корову, как выводит ее со двора, как приносит толченку кабану, — все голоса, звуки раннего утра сливаются в его душе в бесконечно красивый, звенящий в ушах напев.
Наконец Василь засыпает с той же песней без слов. Во сне он видит безбрежный простор колосящихся хлебов, тихо переливающихся под ветром. Просыпается Василь оттого, что мать тормошит его за плечо:
— Встань, сынок. Милиционер чего-то пришел...
В первую минуту Василь даже растерялся: какой милиционер, что ему нужно?
Действительно, на улице, привязанная к штакетнику, стоит серая лошадь под седлом, возле нее похаживает высокий и плечистый, со скуластым лицом командир в милицейской шинели, со «шпалой» в петлицах.
— Давайте-ка присядем, молодой человек! — говорит капитан. — Вы писали в редакцию?
Так вот оно что!..
Письмо Василя редакция, наверное, переслала в милицию, и этот человек приехал его проверять. Василю даже обидно стало — надо было ему писать...
Капитан тем временем вынимает из кожаной сумки лист бумаги, на котором крупными красными буквами напечатано название газеты, куда обращался Василь. Ниже, под красными буквами, машинописный текст... Сразу отлегло от сердца.
— Расскажите, как было дело, — просит офицер. — Моя фамилия Добрынин. Я — начальник районного отдела НКВД.
Василь, теперь уже совершенно спокойный, рассказывает о случившемся во всех подробностях.
— Ну что же, примем меры, — говорит Добрынин, внимательно выслушав Василя, затем встает и протягивает ему руку. — Милиционер Сидорчик получит по заслугам.
Весь месяц Василь носил обиду в душе, все не мог забыть, как перед местечковой толпой рябой Сидорчик держал его за ворот. Теперь ему даже жаль милиционера.
И еще одна радость в этот теплый солнечный день — словно лето опять вернулось. Колченогий, шустрый почтальон Екимчик принес извещение на бандероль из Москвы. Василь сразу догадался: пришла немецкая библиотечка! Не мешкая побежал к Степану — тот раньше Василя получил такую же бумажку, и неудивительно: почтальон Екимчик приходится Степану родным дедом.
Перед уроками (старшеклассники занимаются во вторую смену) друзья отправились на почту. Заплатили по три рубля тридцать копеек и получили по свертку. Тут же разорвали твердую оберточную бумагу и вытащили книги. Их было несколько: светлый, в красивом ледериновом переплете томик стихов Гёте и несколько меньших по формату книжек — сказки братьев Гримм, сборники рассказов.
Василь удивился — в конце каждого рассказа шел перевод. При этом переводилось каждое слово, выражение, независимо от того, встречалось то или иное слово раньше или нет! Странно: как для первоклассников.
Степан помрачнел.
— По учебнику для шестого класса будем заниматься, — сказал он. — А эти книжки можно просто так читать.
На почте тем временем появился и Екимчик. Любознательный старик сразу заметил, что книжки немецкие. Немецкий язык он немного знает. В прошлую войну попал в плен, был в Германии. Когда они подучатся, интересно будет побеседовать с дедом по-немецки.
— Зачем вам эти книжки? — поинтересовался Екимчик.
— По программе нужно, — сухо ответил Степан.
VI
Занятия немецким языком едва не прервались.
Рано поутру к Василю прибежал возбужденный Степан и протянул газету. На последней странице — объявление.
— Читай!
Объявление в самом деле необычное. В Минске открываются специальные школы — с восьмого по десятый класс. Выпускники их в дальнейшем смогут поступить в артиллерийские или авиационные училища. В школы принимаются только отличники, содержание — за государственный счет. Документы оформляют в военкоматах.