Василь тоже загорелся. Учиться в Минске на всем готовом — разве придумаешь что-нибудь лучшее?
— Пошли к Ивану!
Иван воспринял новость более спокойно. Сразу прикинул: таких школ в Минске откроют две-три, не больше. А сколько отличников наберется по всей Белоруссии?
Стали подсчитывать. У них в школе на «отлично» учится человек десять. Правда, не все поедут. Изя Цукерман — отец его заведует аптекой — откажется. Пойдет учиться в институт. Вите Левашову, у которого отец работает директором леспромхоза, специальная школа тоже не нужна. А еще есть девчата, их вообще в школы не принимают.
Решили подавать заявления. Степан с Иваном в артиллерийскую школу, Василь — в авиационную. Он и сам удивился: почему в авиационную? О том, что будет военным, не думал, совершенно не представлял себя командиром. Видно, в его решении главную роль сыграло стремление к чему-то необычному. Такое стремление всегда живет в юных душах. И уж если выбирать военную школу, то только авиационную. Три года учебы, а там видно будет.
Военком — стройный, подтянутый и совсем седой майор — о спецшколах ничего не знает.
— Придите, ребята, денька через три. Сделаю запрос.
Прошло три дня, а военком по-прежнему разводит руками:
— Разнарядку не прислали. Думаю, что городских хватает для таких школ... Учитесь здесь...
Может, и лучше, что так получилось. Все-таки решение принято поспешно: школа необычная, отъезд... К таким вещам надо готовиться заранее.
О том, что Василь собрался уехать в Минск, даже Надя не знает. Но именно она, о которой сейчас он только и думает, наносит самый страшный удар. После этого удара ему и на свете жить не хочется.
Они вместе идут домой из школы. Рядом шагают еще несколько парней и девушек. Василь шутят, смеется. По всему видно, настроение у него хорошее.
Вдруг Надя останавливается и хлопает его по спине:
— Почему горбишься? Смотри, как лопатки торчат. Ходишь, словно старый дед...
Веселое настроение как рукой снимает. На реплику Нади, кажется, никто и внимания не обратил, но для Василя она прозвучала суровым приговором. Он сразу почувствовал себя лишним и каким-то ничтожным. Выходит, она все время играла в кошки-мышки. А сейчас открыто смеется над ним. Он ей совсем не нравится. Даже наоборот...
Придя домой, Василь незаметно снял со стены зеркало, юркнул в комнату, в которой теперь контора, поставил зеркало на стол и стал разглядывать себя глазами постороннего человека. Да, действительно, фигура у него какая-то неуклюжая. Резко выступают лопатки, отчего и весь он кажется сутулым. Не заметить этого может разве что слепой...
Всю ночь Василь никак не может уснуть. Ворочается на твердом полу у голландки. Теперь он ночует в конторе, потому что спать в хлеву даже под одеялом уже холодно.
Конечно, девчатам нравятся проворные, живые ребята, но, к сожалению, Василь отнести себя к таким не может. Как он жил все эти годы? Со второго или третьего класса набросился на книги, глотал их одну за другой, отдавая чтению все свободное время. Друзья же катались на коньках, играли в волейбол, крутились на турнике, а он все читал. Правда, изредка и он носился на деревяшках — других коньков у Василя не было, — и катание захватывало, горячило кровь, приятно было чувствовать себя ловким, быстрым. Но все-таки он жалел время. Даже в волейбол играть не научился. Во многом, конечно, Василь винит себя. Ведь вон как Иван со Степаном подсекают мяч, и это им не мешает читать книги...
Мрачные мысли, однако, постепенно уходят. В чем он, Василь, отстал? В волейбол играть не умеет? Не научился в свое время, а теперь просто стыдно напрашиваться в компанию. Гордость не позволяет. Не так отобьешь мяч — полетят насмешки, а их Василь не выносит. В остальном же он вроде бы на уровне. Когда сдавали нормы — стометровку, бег на три километра, — пришел одним из первых. Василь знает, где закалился, — в лесу. Собирая грибы, протопаешь километров двадцать — тридцать, и ноги не болят. И еще в ремонтной бригаде сил набрался. Восемь часов помахать, потаскать за канат рельс, когда делают разгонку, — это не на турнике подтягиваться.
Наконец Василь засыпает. А на следующий день о утра начинает жить по новому распорядку. Раздевшись до пояса, идет к колодцу. Обливается холодной водой, потом энергично вытирается полотенцем, пока тело не становится красным.
У Василя и турник есть. Стоит он, правда, на соседнем огороде, в тихом углу, за хлевом. Турник Василь поставил вместе с двоюродным братом Адамом, хата его рядом. Василь притащил столб и железную трубу: один конец трубы они прикрепили к стене, а второй к столбу, перед этим вкопанному в землю.