Катится по белорусской земле победоносный вал наступления. Сергей с Василем видятся почти каждый день. Возможности для этого есть: полк пополняется, роты, батальоны приводят себя в порядок, латают дыры. Командиры теперь не очень придирчивы.
Город Выборг по-своему красив. Низкое северное небо нависает над голубым зеркалом залива. Светит солнце, зеленеет трава. На бульварах и в скверах — тополя, каштаны, липы. Издалека даже башня крепости с размешенными в три или четыре яруса прорезями-бойницами кажется привлекательной.
В архитектуре города все же чувствуется что-то чужое. Островерхие крыши, прямоугольники окон. История свидетельствует: основали Выборг новгородцы, позже его шведы захватили. Петр Первый во время Северной войны вернул город России.
Сергей и Василь здесь не впервые. Столетий шесть-семь топчут неприглядную каменистую землю, поливая кровью, братья славяне. Великая держава вынуждена охранять свои северные рубежи, выход к морю.
Большое здание, горевшее в тот час, когда полк только вошел в город и разместился в парке, оказывается библиотекой. Это книги так горели: вспыхивая, взрываясь, выстреливая огненными шарами в окна. Но сгорело, к счастью, не все: подвальное книгохранилище не пострадало.
Сергей с Василем каждый день ныряют в книгохранилище. Попадаются редкостные книги, которых они и в глаза не видели в местечковой библиотеке, не читали. Иван Бунин, Сергей Есенин. Есенина они теперь взахлеб читают, вырывая друг у друга слегка обгоревший томик.
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!..
Плакать хочется после этих строк.
Необычайно красивым представляется обоим их местечко. Там, как в стихах Есенина, клены и тополя, круглая луна отсвечивает в неглубоких прудах, осенней порой шелестит под ногами опавшая листва, летом дрожит над ржаным полем синеватое марево.
Нет в жизни прекраснее того времени, которое роднит молодые сердца единством надежд и порывов. Там, в оккупированном местечке, когда приятели-заговорщики собирались в хате Василя или пробирались затемненными улицами, они даже догадаться не могли, как сложится их дальнейшая судьба. И думать не думали, что попадут в далекий северный город, а их друзья-товарищи будут освобождать близкие, родные белорусские города.
Неожиданно батальоны, полки выводят из Выборга. Категорический приказ: выбраться в районы предместья, рассредоточиться в пунктах, где части находились перед штурмом.
Улицы, переулки заполнены колоннами, грохочут по булыжнику колеса пушек, ревут моторами тягачи, самоходки. Роты приведены в порядок, заметно пополнены.
Наконец становится известно, зачем полки выводят за город. Кинооператоры будут снимать панораму штурма Выборга, чтобы потом вошли эти кадры в кинофильм.
Перед войной показывали кинофильм «Линия Маннергейма». Он как бы подтверждал: армия ошибок не допускала, действовала правильно. Война затянулась потому, что мощными и почти неодолимыми были вражеские укрепления.
В ту войну более четырех месяцев протоптались войска на Карельском перешейке. Теперь его прошли за одиннадцать дней. Но зачем что-то снимать после того, как город взяли? Операторы и в бою вели съемки. Что из того, если общей панорамы не хватает? Солдаты разве артисты?
Сергей взобрался на пригорок, на котором стоял в тот вечер, в ту начинающуюся белую ночь, когда штурмовали город. Теперь ясный солнечный день. Город вновь штурмуют. Гремят пушки, стелются дымы, и дружными рядами, не прячась за камни-валуны, не падая в воронки, бегут вперед солдаты. Бояться нечего: стреляют холостыми — ни пуля, ни осколок не зацепит...
Нет, теперь все же лучше видно: дома в городе белокаменные, тонут в зелени, образовывая замкнутые, в виде подковы, строения. Высокие, четырехэтажные здания соседствуют с более низкими, двухэтажными, длинные кварталы каменных громад — с отдельными домиками. Некоторые здания с островерхими крышами, некоторые — с односкатными. Очевидная разностильность таит в себе внутреннюю слаженность. Таким и должен быть древний, наполовину русский, наполовину чужеземный город под хмурым северным небом.
IV
В доме над морем был санаторий. В комнатах кровати, диванчики, мягкие кресла, шезлонги. Лифты поднимали курортников на десятый этаж.
Всюду в квартирах несчетное множество порошков для приготовления пищи. Порошков здесь побольше, чем попадалось их в деревянных домах поселков. Сергею удается расшифровать надписи на порошках — и его считают знатоком иностранных языков.
Финских слов Сергей знает не много. Запомнил десяток фраз из книжечки, которую выдали разведчикам перед наступлением. Но на пакетах с порошками надписи на двух языках — финском и шведском. Шведский язык отдаленно схож с немецким, на котором Сергей читает и понимает написанное.