Молодой парень в потрепанном дворницком ватнике с ожесточением сгребавший лопатой с тротуара остатки раскисшего снега, обернулся на стук подъездной двери, увидел Карину и неожиданно улыбнулся, явив на обозрение неровные, прокуренные зубы:
— Надо же, едрит твою мать! Весна пришла!
Этим возгласом он передал всю свою усталость от затянувшейся зимы, снегопадов, льда, который толстой коркой покрывал тротуар и который надо было изо всей силы долбить тяжеленным ломом.
…Новенькая Малютина сидела за инструментом, вытянув на клавишах длинные, прямые пальцы с острыми ногтями. Взамен сиреневого лака сегодня блестел бледно-розовый: это была единственная уступка, на которую пошла бывшая Зинина ученица ради Карины.
— Сонату ты не знаешь, Эвелина. — Карина, уставшая слушать жалкое ковыряние, подошла к пианино и захлопнула ноты. — Давай-ка Баха.
— Баха я не успела. — сказала Малютина, убирая с клавиатуры свои шикарные пальцы.
— Но ты и этюд не успела. — пожала плечами Карина — Скажи, пожалуйста, ты собираешься играть экзамен?
— Конечно, — с готовностью кивнула девочка.
— Интересно, что же ты будешь исполнять комиссии? Ведь остался ровно месяц, а ты программу почти не разобрала.
— Я выучу — заверила Эвелина. спокойно глядя Карине прямо в глаза.
Ту передернуло. Безусловно. Зинка была права, когда высказывалась насчет этой наглой соплюшки. Послать бы ее с урока домой заниматься, да и то нельзя. Две недели назад Карина попробовала отправить Малютину из класса на пятнадцать минут раньше срока, и тут же прискакала Бурцева.
— Карина Петровна, — тоном, не терпящим возражений, заявила она, — будьте добры заниматься с Эвелиной строго по расписанию. Ровно сорок пять минут, и не меньше. Кстати. — завуч строго поджала губы, — задерживать ее тоже нежелательно, девочка очень загружена. у нее еще теннис, изостудия и хореография.
— Может, мне с секундомером над ней стоять? — сквозь зубы спросила Карина.
— А вот это вы зря, — отчеканила Мария Максимовна, — напрасно иронизируете. Я ведь вам все насчет нее объяснила. Вы же не уговорили Бабакину остаться, а могли бы. Теперь терпите к делайте то, что вам велят.
С этими словами она вышла, плотно прикрыв за собой дверь…
— Ладно, — Карина заставила себя успокоиться, вспомнив, что следующей за Малютиной придет Оля Серебрякова. — открывай Баха и учи текст. Прямо здесь, при мне.
Девица с недоумением покосилась на Карину, хотела было что-то возразить, но передумала, взяла ноты, водрузила их на пюпитр, раскрыла на нужной странице.
«Ничего, — думала Карина, сидя в излюбленном месте у окна и слушая, как ученица раз и разом повторяет одну и ту же фразу, — найдем способ, как справиться с этой красавицей. Нельзя ее выгонять — ладно. Но тогда пусть учит программу как миленькая».
Сорок пять минут, положенные расписанием, истекли. Эвелина собралась и ушла. Карина облегченно вздохнула.
В класс заглянула Оля, маленькая, белокурая, похожая на эльфа:
— Карина Петровна, можно?
— Можно, Оля, входи.
Девочка направилась к фортепьяно, волоча за собой тяжелую сумку с нотами.
— Что играть сначала, — она взглянула на Карину ясными голубыми глазами. — Моцарта или Шопена?
— Давай Шопена.
Оля добавила к двум подставкам на стуле третью, села, положила на клавиши тоненькие пальчики.
Карина слушала ее и ловила себя на том, что невольно улыбается. Девчонка играла так непосредственно, легко и вместе с тем профессионально, почти мастерски, что Каринины апатия и слабость от простуды исчезли без следа.
Когда, закончив работу. Карина вышла на улицу, было еще совсем светло. Легкий ветерок за день подсушил асфальт. Она шла по знакомому скверу и удивлялась каждой мелочи. Ей казалось, что она очнулась от глубокого, тяжелого сна и словно впервые видит молоденьких мамаш. прогуливающихся с колясками взад и вперед, разноцветные, яркие куртки ребятишек, гурьбой носящихся по детской площадке, толстых, важных голубей, смешно переваливающихся с лапы на лапу, горластых мартовских котов.
Карина нарочно не спешила, но, когда наконец она подошла к дому, так и не стемнело. И она увидела, что подъезд широко распахнут, а перед домом стоит грузовик, набитый домашним скарбом. Двое грузчиков снимали с машины большой цветастый диван.
«Кто-то к нам въезжает, — подумала Карина. — Интересно, куда это?»
Всех жильцов своего маленького подъезда она знала прекрасно. Это только в новых башнях в семнадцать этажей соседи годами ездят в лифте, не узнавая друг дружку, а маленькая хрушевка-пятиэтажка вся как на ладони.