— Не может быть. Это тебе кажется, — уверила ее Карина, хотя знала, что так оно и есть — Олин слух обмануть было невозможно.
Олечка насупилась, уставясь взглядом в пол. Карина тронула ее за руку:
— Не расстраивайся. Ты привыкнешь. Ты очень талантливая. У тебя все будет хорошо.
Оля вдруг быстро ткнулась лицом Карине в грудь и прошептала:
— Я все равно буду ждать вас. Я знаю, вы вернетесь. Обязательно… — Голос ее сорвался, она резко повернулась и бросилась из магазина.
— Оля! — закричала ей вслед Карина. — Подожди, Оля!
Но та уже выбежала из дверей.
Карина постояла в растерянности и побрела на улицу. Огляделась по сторонам, тщетно надеясь, что, может быть, Оля не ушла, стоит возле магазина, ждет ее. Но девочки не было. Мгновение Карина колебалась, затем решительно зашагала к остановке.
…Она не знала, зачем приехала сюда. Зачем снова стоит в этом страшном приемном отделении, смотрит на синюю облупленную банкетку в углу.
Дежурная за столом была другая. Она долго писала на обратной стороне какого-то бланка, потом протянула его Карине и предложила:
— Хотите, можете просто позвонить.
— Нет, я съезжу.
Ехать оказалось недалеко, всего четыре трамвайных остановки от больницы, в которой умерла Леля.
У окошка справочной стояла очередь. Лица у людей были осунувшиеся, усталые и встревоженные. Здесь не радовались появлению на свет маленьких человечков, а боялись, вдруг они не пережили сегодняшнюю ночь и не встретили новый день.
Регистраторша долго искала фамилию в списках и все никак не находила.
«Значит, аппарат отключили, а сердце и легкие так и не заработали», — подумала Карина. Что ж, она это знала. Всю дорогу, пока ехала сюда, прекрасно понимала, что ничего другого быть не может. Восьмимесячный, с гипоксией третьей степени…
— Ляшко. Все в порядке, — громко сказала регистратор, так, что Карина вздрогнула.
— Как — в порядке? — Она хотела крикнуть, но лишь хрипло прошептала.
— Так. С аппарата сняли, из бокса перевели. А вы что хотели? — удивленно и строго посмотрела на нее женщина. — Будете говорить с врачом?
— А можно? — У Карины застучало в висках.
— Конечно. Подойдите в пятый кабинет.
Ей казалось, что это ошибка. Что сейчас придет врач — и все выяснится. Совпадение фамилий, путаница в буквах и датах. Лелин ребенок давно должен был умереть. А этот был жив, несмотря ни на что, и был в порядке, как ей только что сообщили.
Вошла молодая девушка в синей медицинской форме и с синими же огромными глазами. В руках — большая стопка папок. Приветливо улыбнулась Карине:
— Вы ко мне?
— Я к врачу, — сказала Карина и подумала: «Славная сестричка. Добрая, приветливая».
— Я врач, — девушка сложила папки на стол. — Вы у нас кто? Как фамилия?
— Ляшко.
— Ляшко, — повторила синеглазая. Улыбка сошла с ее лица. — Там мать умерла при родах, да?
Карина кивнула. Сейчас она скажет, что ребенка нет в живых. Вот сейчас.
— А вы кто ей? — спросила девушка.
— Я ее подруга.
— Понятно. Дело в том, что бабушка написала отказ от ребеночка. И я очень рада…
— Он жив? — выкрикнула Карина.
— Жив. Конечно, жив, — улыбнулась синеглазая. — Это девочка. Позавчера мы сняли ее с аппарата. Она дышит и кушает самостоятельно — и чувствует себя неплохо.
— Она останется инвалидом? — спросила Карина.
— Почему? — нахмурилась докторша. — Слабенькой будет вначале. Это да. Но никаких отклонений и патологий не выявлено. Хорошая девочка, вес два пятьсот. Выхаживаем и меньших. — Девушка внимательно взглянула на Карину, снова дружески улыбнулась и вдруг предложила: — Хотите посмотреть на нее?
— А что, разве можно?
— Теперь уже можно, — ответила синеглазая.
…Карина вышла из дверей детской больницы. Только что, двадцать минут назад, взгляду ее представилось крошечное существо, с красным, сморщенным личиком, с плотно зажмуренными глазками и носом пуговкой.
Существо, дороже которого у Карины не было теперь никого на всем свете и у которого на этом самом свете была только она, Карина. Маленькая, курносая Аленка, та самая ниточка, о которой говорил Русудан.
55
Трамвай с веселым грохотом несся по шумным майским улицам. Она сидела, глядя в пыльное стекло, как проносятся мимо машины, дома, магазины, стеклянные козырьки остановок. Она не замечала, что говорит сама с собой, негромко, вполголоса, едва заметно шевеля губами: