Но Леля уже стояла в коридоре. Глаза ее и губы, распухшие от слез, были ярко накрашены, покрасневший нос припудрен, но Лелино лицо почему-то казалось еще более жалким, чем несколько минут назад.
— Я иду, Олежка, уже иду. — И голос ее изменился, стал более певучим и нежным, чем тот. которым она только что разговаривала.
Леля бочком прошла мимо Карины по узкому коридорчику, подошла к мужу, прижалась, спрятала лицо у него на груди.
Карина, почувствовав себя лишней в этой трогательной сцене примирения, неловко переступила с ноги на ногу и посмотрела на Олега. На его лице отразилась досада. Он осторожно отстранит от себя Лелю и пробормотал:
— Ну все, все, ладно. Неудобно. Леля. Пойдем, мы мешаем людям отдыхать.
— Вовсе нет, — вежливо возразила Карина. — Мы подружились с вашей женой. А из людей здесь я одна. Так что… приходите еще, когда будете посвободнее.
«Зачем я это говорю? — мелькнуло у нее в голове. — Теперь, не дай бог. они воспримут это буквально. особенно Леля, которой нужно выговориться. И для чего я расшаркиваюсь перед этим наглецом?»
— Мы обязательно придем. — как бы в подтверждение Карининых слов, тут же ответила Леля. — Правда, Олег, мы придем?
— Конечно, конечно, — поспешно отмахнулся от нее Олег. — Большое спасибо. Извините за беспокойство.
Леля помахала на прощанье Карине рукой, обняла Олега, и они скрылись за дверью.
— Ах, «извините» он все-таки знает! — в сердцах сказала Карина вслух захлопнувшейся двери и пошла на кухню.
Её косметика лежала на столе, аккуратно выстроенная в ряд, словно строй игрушечных солдатиков: пудра, тени, румяна, тушь и губная помада. Рядом стояла Лелина кружка с недопитым чаем.
Карина в задумчивости опустилась на табурет, машинально переставляя лежащие на столе предметы, меняя их местами, словно играя в шашки.
Вот, значит, как бывает. Значит. Лелина история не просто напоминает историю самой Карины. Сам Олег, так всецело подчинивший своей воле молоденькую жену, как две капли воды похож на того, кто когда-то так же всецело поработил Карину.
Она почувствовала беспокойство. Нет. конечно, она больше не зависит от Степана. Прошло столько лет — боль исчезла, опустошила ее. растерзала ее сущность, но исчезла, прошла. И воспоминания ей были теперь не страшны. Но все-таки покой, который Карина за воевала такой дорогой ценой, был нарушен сейчас этим невероятным, почти мистическим явлением.
7
Ночью Карина почти не спала. Ей удавалось задремать на полчаса, и тут же ее словно что-то встряхивало, подбрасывало на постели.
В пять часов утра, измученная, обессиленная, она закуталась в халат и вышла на кухню. Накапала себе в стакан двадцать пять капель валокордина, выпила, снова легла.
Сон наконец пришел. Крепкий, сладкий утренний сон, который безжалостно прервал будильник. Карина открыла глаза, и ей показалось, что голова сейчас лопнет от боли. С трудом она поднялась, приняла холодный душ и, даже не завтракая, собралась на работу.
День тянулся мучительно долго. Голова болела все сильней и сильней. Не помогла таблетка седалгина, не помог стакан крепкого сладкого чаю. В какой-то момент Карина почти отключилась. А очнувшись, поймала себя на том, что громко кричит на ученицу. Та смотрела на нее испуганно и недоуменно, глаза ее наливались слезами.
Карина, крайне редко повышавшая голос, слыла одним из самых лояльных педагогов фортепьянного отдела. Сейчас она с ужасом, будто со стороны, услышала, как вылетают у нее изо рта грубые и оскорбительные слова.
С трудом она заставила себя остановиться.
Придя домой, Карина выключила телефон, переоделась, выпила еще одну таблетку и блаженно вытянулась в спальне на кровати, предварительно плотно задернув шторы. Тихая, густая темнота охватила ее, точно мягким покрывалом, окутала голову, слегка облегчая боль.
Постепенно лекарство стало действовать, и минут через сорок Карина уже чувствовала себя сносно. Она стала раздумывать над тем, почитать ли ей купленный накануне новый роман или посмотреть идущий по телевизору фильм, склоняясь более ко второму.
И тут в дверь позвонили.
Это было как гром среди ясного неба. Никого видеть сейчас Карина была не в состоянии. При одной мысли о том, что надо будет встать, открыть дверь, с кем-то разговаривать, ее забил озноб. Звонок повторился, чуть слабей, неуверенней. Видно, звонивший понял, что визита здесь не ждут.
«Верка?» — подумала Карина. Они не виделись почти месяц. Почему не позвонила, прежде чем приехать? Тут Карина вспомнила про отключенный телефон.