– Как ее зовут? – Рекс взвыл, как раненый Лев Троцкий. – Никак ее не зовут! Ее зовут Вшивая Пизденка – вот как ее зовут! Это ее настоящее имя! Невероятно, не так ли? Я хочу сказать, как это будет смотреться в огнях рампы? – Макгайр повернулся лицом к террасе и театрально взмахнул рукой, очерчивая границы воображаемого экрана. – «Ночная песнь», – торжественно произнес он, – в главных ролях Рекс Макгайр и Вшивая Пизденка!
– Пожалуй, она пойдет первой, – заметил Сид.
– Точно! – в истеричном восторге завопил Рекс. – Это точно!
– Ее имя даже можно было бы сделать названием, – предложил Сид.
– Идеально! – заверещал Рекс, а потом принялся орать во всю глотку: – «Вшивая Пизденка»! «Вшивая Пизденка»! Вот название для нашего фильма!
Люди поблизости озирались, пораженные не столько самим излиянием чувств, сколько одной лишь его громкостью и неистовой интенсивностью. Казалось, этот вопль оповещает о насилии какого-то рода, а затем Рекс и впрямь от души размахнулся и швырнул пустой стакан в ту сторону, где остался Лес Харрисон. Однако он плохо прицелился, и стакан со звоном разбился о деревянный канделябр.
– ВШИВАЯ ПИЗДЕНКА! – проревел Рекс.
– Меня кто-нибудь звал? – визгливо поинтересовалась Крошка Мари, семеня из ниоткуда и сияя ужасающе сладкой улыбкой.
Рекс, который мог ожидать крепкого пинка по яйцам или хотя бы упрека, не был готов к этому – или даже именно к этому решительно не был готов. Он упал на колени, хватая Крошку за ноги.
– Ах, Крошка, Крошка, – всхлипывал Макгайр, – ну почему все в мире должно управляться такими вонючими говнюками? – И он мужественной грудой загорелых мышц распростерся у ее ног. Борис наблюдал за всем эпизодом с выражением озадаченного интереса на лице. Он склонен был думать обо всем на свете с точки зрения панорамирований, углов, крупных планов…
– Врубаюсь, – сказал Б., соединив большие и указательные пальцы руки, получив таким образом прямоугольное подобие видоискателя, сфокусированного на любопытном образе всемирно знаменитой кинозвезды, скомканной грудой валяющейся у ног уродливой калеки.
– Забудь, – вздохнул Сид, – никакого разрешения на демонстрацию он не подпишет.
– О господи, как вы думаете, с ним все хорошо? – испуганно спросила Пенни.
– С ним полный порядок, – заверил ее Сид. – По крайней мере, ничего такого, чего бы не вылечил хороший пинок по репе. – И он поднял ногу, якобы и впрямь собираясь пнуть по физиономии развалившегося на террасе Рекса.
– Ах, боже мой, – вскричала Пенни, заливаясь слезами, – не надо! Пожалуйста, не надо! – Девушка, разумеется, не понимала того, что железный человек Сид ничего такого делать даже не собирался, а он не обидел бы и мухи – в особенности мухи.
Борису пришлось утешать девушку, привлекая ее к себе, улыбаясь и шепча:
– Все в порядке, все замечательно – просто решается маленькое фрейдистское уравнение.
И, ясное дело, Сид Рекса не пнул, лишь притворился, а Крошка упала на знаменитого актера сверху, баюкая его мужественную загорелую голову у себя на руках и с закрытыми глазами бормоча:
– Ах, мой мальчик, мой мальчик, мой драгоценный ебаный-переебаный мальчик.
Тут прибыл Бат Оркин, агент Рекса, сплошь преданность и эффективность. Впрочем, ему хватило смекалки, чтобы казаться слегка смущенным в присутствии Бориса и Сида.
– Я о нем позабочусь, я о нем позабочусь, – продолжал повторять Бат, от всей души надеясь, что здесь не оказалось никаких долбаных фотографов. Поднимая Рекса и уволакивая его с террасы, он не переставал хитровато подмигивать Б. и Сиду.
Пенни все еще была расстроена – хотя, возможно, не так уж и расстроена. Просто она уловила шанс выразить чуточку эмоциональной чувствительности, а также, понятное дело, была совсем не против того, чтобы ее жеманные всхлипы утешал и успокаивал сам Царь Б. Чтобы режиссеру было удобнее это делать, мисс Пилигрим села к нему на колени.
– Вот пидор ебнутый, – пробормотал Сид. – Он такой же сумасшедший, как ты, Б. – не считая того, что он и вправду работает. Извини, но я должен выпить. – С этими словами он встал и поплелся к бару.
– Я отвезу тебя домой, – нежно сказал Борис девушке. – Где ты живешь?
– В клубе киностудии, – ответила Пенни. Так же классно, как Рекс, она плакать не умела, зато это было странным образом куда более привлекательно.
2
На самом деле марихуану она не курила, но боялась это признать, а потому, после того как они прибыли в дом Бориса и устроились на террасе, выходящей на темно-синие мигающие огни Голливуда (каждый огонек, понятное дело, сулил обещание), и Б., не особенно заботясь о том, каким способом получать кайф, закурил косяк, сделал пару затяжек и передал его девушке, Пенни хватило духа взять его и сказать: «Вот классно». Тем не менее она едва сдержала удивление, когда попыталась отдать косяк назад (как, насколько ей было известно, следовало сделать), а Борис только улыбнулся и не взял его. Внезапно Пенни поняла, что влипла по самые уши – ведь теперь он будет думать о ней как о какой-нибудь наркоманке или хиппушке, а вовсе не как о серьезной актрисе.