Николай Иванович четко понимал, что сталинский руководитель, нарком НКВД в первую очередь, ни в коей мере не должен успокаиваться, как это было с Ягодой. Он должен, как в народном хозяйстве, постоянно ускорятся, выводить встречные планы работы. И он был готов, но как не ошибиться? Ведь пойти другим путем это очень чревато. Ибо, хозяину это будет неприятно еще больше, излишне самостоятельных и активных он не любил еще больше. Вот в этом случае расстрельного конца точно не избежать.
Генеральный комиссар госбезопасности выехал из Кремля и обеспокоенным, и довольным. И.В. Сталин, их гениальный Вождь и Учитель (никогда не грех подольстить Хозяину даже в мыслях) с ним оказался более холодным и сдержанным. Это, в общем-то, весьма плохо. Хорошо же в том, что он-то, Н.И. Ежов, все это предчувствовал. И, значит, он по-прежнему его понимает и принимает. и может планировать дальнейшие действия на будущем.
Как вовремя появился этот великий князь — ха-ха, советский гражданин. Надо, кстати, ему сказать, чтобы при встрече в Кремле, а она теперь точно состоится, слишком уж скучен и спокоен был Хозяин. После сегодняшнего ночного разговора он почти на 100 % был убежден, что тот клюнет, обязательно прикажет его на встречу с ним. И уже тогда нарком, на этом заключенном, как на лакмусовом листке, поймет все чувства и намерения Вождя.
Гм, если получится, конечно. Играть с Хозяином очень опасно даже когда не желаешь ничего ему плохого. Или хуже, И.В. Сталин поймет твои намерения и подыграет тебе. А потом, когда ты уже будет казаться победителем, вдруг откроет карты. И тут даже не из неприятного осознания проигрыша. Победитель обязательно постарается расстрелять незадачливого игрока, помня, что мертвые не кусаются.
Так что он будет очень осторожен. Великого князя он лишь приоденет, помоет, подкормит. Пусть тюремный срок с его невзгодами и баландой никак не скажется на нем. А сам осторожно, но внимательно присмотрит за Хозяином. Так он действует или не так.
Подобным образом функционируют все исполнители. А то не присмотри за реакцией Вождя, так ведь и головы можно лишиться!
Ну а потом, — покрутил он шеей в тугом твердом воротнике, вздохнул: — потом станем действовать сугубо от действий Хозяина, иначе и не получится. И первым делом, надо посмотреть, в каком настроении он будет днем. Сегодня будет ближе к вечеру доклад по ГУЛАГу. Ничего нового и необычного лично он услышать не собирался и поэтому хотел приехать попозже, уже к ночи.
И.В. Сталин, услышав такие планы, почему-то усмехнулся. Подумал, наверное, что без наркома его подчиненные могут наболтать лишнее. Ничего, они все умные и осторожные, понимают, что рано или поздно придется возвращаться в наркомат и отчитываться перед его главой. Так что он не боялся за такие доклады, нередко бывшие по тематике НКВД, но без наркома.
Однако сегодня все-таки придется быть. Но слушать не столько доклад, сколько осторожно подглядывать за Хозяином. Если вдруг окажется, что он в хорошем настроении, обязательно обозначить тему великого князя. А самого приготовить и обязать к выходу в Кремль. Не дурак же он, должен понимать, что это будет означать на его судьбе. Ну а если в дурном, то ни в коем случае даже слово молвить о нем нельзя.
При этом Николай Иванович беспокоился не за великого князя, расстреляют его, ну и пусть. Тревожился нарком за самого себя. Карьера (и жизнь) его в последнее время стала такой неустойчивой, что могла рухнуть и из-за такого пустяка. А вот при хорошем раскладе действий этот же герой сыграет очень благожелательно.
Нагруженный такими мыслями, нарком сам пришел во внутреннюю тюрьму, в которой был, несмотря на близость служебного кабинета, буквально несколько раз. При чем сегодня, к удивлению тюремщиков, не на допрос важного заключенного, тех же Тухачевского или Ягоды в прошлом. Нет, сегодня он приехал беспокоиться за нового узника, приказал улучшить его питание, хотя куда уж лучше по нонешним временам! Узнал, получает ли Лубянская тюрьма советскую прессу. Оказывается, выписывает и не по одному экземпляру. Ведь тюрьма это не только арестанты, но и сам тюремный персонал и довольно многочисленный. Газеты, разумеется, шли на курево, ведь папирос было мало, да и дороги они были. Но в красном уголке единственный экземпляр газет успешно отстаивался от боеготового отряда курильщиков. Нарком этим удовлетворился и приказал выделить подшивку обозначенному заключенному.