Но неожиданно громко среди общей тишины высказался сам заключенный, о котором, в общем-то, в массовом шуме все забыли.
— Я видел, уважаемые товарищи, — спокойно сказал он неописуемую ересь. Ведь сознательный большевик видел аристократов лишь в прорезь прицела своего оружия во время расстрела. Впрочем, он ведь сам был врагом!
— И где ты его видел? — уже по инерции спросил ответственный сотрудник, понимая, что тот тоже скажет, что лицезрел на улице Петрограда, то есть еще Санкт-Петербурга, на подходе к театру, на выставке, на каком-нибудь торжественном мероприятии. Много их было тогда в старой столице. Но обязательно издалека и одномоментно. А как еще иначе!
Однако арестант ответил несколько другое, совсем неожиданное:
— Так каждый день смотрю на себя в зеркало, особенно когда бреюсь, — спокойно отбрил он нквдешнику центрального аппарата, — разрешите, наконец, представиться — великий князь Сергей Александрович к вашим услугам!
Подчиненные Анисимова, которые до того спокойно мяли его и толкали, были отброшены, словно взрывом. И Сергей увидел, что как бы и не классовой ненавистью, а скорее наоборот, льстивым подчинением. Ведь одно дело громко классово ненавидеть на расстоянии, а совсем другое стоять рядом со спокойным великим князем, так непохожим на изображение карикатур ТАСС.
Даже сам Анисимов тревожно зачесался. Нарком-то недавно ему приказал, но как-то неуверенно, уж его-то оттенки тона он понимал очень четко. То есть он сам до конца не верит в то, что твердит. А как товарищу Сталину не понравится? Сдаст ведь сразу гражданин нарком, даже не раздумывая, сволочь. И крайним будет в данном случае он, начальник отдела. Ежов спокойно приказал и уехал в Кремль. А он, получается, неправильно понял и принял.
Ха, аесли Николай Иванович всего лишь передал мнение Хозяина. Тогда как? А-а, сто бед, один ответ!
— Ты это, гражданин Романов, — попросил он от безвыходности у зэка, — ответь мне просто — великие князья мажутся, как бабы, или нет? Четко и кратко — да или нет!
Заключенный ответил сразу, видимо, это было в порядке вещей:
— Ели кратко, — безусловно, нет. Обычные же мужики, понимать надо. А если вообще, то некоторые используют, но только на великокняжеские рауты. У товарища Сталина раут, нет? Так что же вы меня так подставляете?
Непонятный заключенный задал опасный вопрос, на который Игорь Анисимов ни за что не хотел отвечать. Вместо этого он обрушился с матерщинной руганью на подчиненных. Показывая тем самым, что он не с ними, что все это их самодеятельность, за которую он может сам наказать. А уж нарком, если захочет, так им набьет!
Подчиненные, уже тихие и боязливые сгрудились около умывальника тюремной камеры, уж как они смогли встать вдесятером, не менее, на этом крохотном пятачке. И оттуда смотрели кучей испуганных глаз.
Наведя порядок, как он это понимал, среди своих, Анисимов спросил уже у Сергея:
— На одежду претензии какие-то есть?
— Нет! — твердо ответил Сергей и гордо покрутился вокруг своей оси. В отличие от покраски, наряд нему очень понравился. Умеют ведь, когда хотят и когда знают!
— Пошли! — коротко приказал своим людям Анисимов, на всякий случай, он все-таки здесь старший, дал указание надзирателю покормить ужином и уже в конце, даже не приказал, посоветовал, пусть и командным тоном: — ждите, гражданин Романов, ночью за вами придут. Не марайте и не мните одежду!
Глава 8
Такое внимание, дотошное и даже надоедливое, через короткий срок чрезмерно надоело и утомило. Кровать Сергею была днем недоступна, надзиратель еще раз напомнил об этом, пусть и мягко и без угроз карцером. Узник стал теперь очень важным, но все равно оставался заключенным. Пришлось сесть за стол и, устало выгнувшись над столом, дремотно вздохнуть.
Настоял все-таки на своем, не дал красить лицо. Он же не гей и, тем более, не женщина, а СССР не долбанный Запад, что смеяться понапрасну? Но и стоило это ему много нервов. Очень много. Нет, с другой стороны, сталинские репрессии в чем-то были здесь полезны, силовые структуры нашей страны до сих пор, как черти ладана, боятся сексуальных извращений. Как в конце 1930-х годов гомосексуалистов извели, так только в глубокой тайне и заводятся.
Только вот масштабы очень изрядны. Так ведь и никаких людей не хватит, даже великих князей, мда-с. Соревнование, кто раньше потратится — люди или патроны, люди, конечно, проиграют. Да и неправильная эта игра. Соревнуйте лучше на счет детей. Очень умилительно и полезно, а молодым людям к тому же еще весьма нравятся.