Выбрать главу

Но вот наконец-то сошлись воедино в своем апогее мастерство скульптора, страсть мужчины и жизненый опыт. И замерло, растворившись в восхищении время, потрясенно наблюдая, как под чуткими руками Мастера, под резцами его души и молотом сердца рождается каменное чудо. Уже отложены в сторону все инструменты и теперь лишь мозолистые ладони полируют холодный безжизненный мрамор. Они скользят, отдавая ему нежность и заботу, ласку и силу, доброту и верность, все, что только может отдать женщине мужчина. Ведомые сердцем, руки без устали гладят камень, и он, в ответ, словно бы наливается изнутри таинственным жизненным светом. А опыт, точно подсказывает тот самый критический момент, когда нужно пересилить себя, чтобы не остановиться в изнеможении на пол дороге.

Так продолжается до тех пор, пока друзья, обеспокоенные долгим отсутствием Мастера, не взламывают двери его мастерской. И потрясенно застывают перед густо краснеющей обнаженной красавицей, растерянно прикрывающейся старым рванным фартуком. А рядом, уронив морщинистое лицо на ставшие вдруг такими непослушными руки, сидит, мастерски высеченный из розового мрамора, безмерно уставший старик.

27. Царевна-лягушка.

Тихая тенистая заводь большого лесного озера была любимым убежищем Марьи-царевны. Именно сюда приносила она свои девичьи печали и, вдали от чужих глаз, давала волю слезам. Да и то дело, было от чего плакать: все подружки уж давным-давно свадебки сыграли, а ей, ну просто беда, все никак не везет! И ладно бы страхолюдиной была, аль убогой какой, так ведь нет же - видная девка, ладная. Только вот кокетству совсем не обучена. Как какого-нибудь царевича-королевича увидит, так сразу же, как мак алый, краснеет. А язык, так и вовсе на корню сохнет. От того-то и капали горькие слезы в темную воду, разгоняя бестолково суетящихся водомерок.

Вдруг рядом что-то плеснуло и прямо перед Марьей-царевной плюхнулась на камень большая зеленая лягушка. Царевна отпрянула в испуге и едва не закричала от страха, она жуть как боялась всю эту болотную живность. Но визг замер на устах, сменившись изумлением: голову лягушки венчала изящная золотая корона. Много раз слыхивала Марья-царевна про такие чудеса, да только полагала, что все это просто байки для малых детишек. Ан нет! Живая, скользкая и противная лягушка с царской короной сидела прямо перед ней и не моргая смотрела прямо в лицо.

- Не ква-а-алнуйся, не съе-ем! - молвила лягушка человеческим голосом.

Ошарашенная царевна переборов внутреннюю дрожь присела на самый краешек валуна.

- А ты... заколдованная царевна?

- Кве-е-ет! Я заква-а-алдоква-а-анный царевич.

Сердце оборвалось, и кровь отлила от щек. Заколдованный царевич! И если она поможет ему сбросить это мерзкое заклятие, то... В жар кинуло Марью-царевну, и теперь уже ее лицо пламенело, как закатное солнце. Руки сами потянулись к лягушке, но когда царевна представила, что прийдется дотронуться до холодной, пахнущей вязкой тиной лягушачьей кожи, омерзение сковало все тело.

- Кто ж это тебя так? - только и смогла выдавить царевна.

- Да-а-вняя история. Расква-а-алдуй меня, не пожа-а-алеешь!

- А чем же я помочь-то могу?

- Поцелу-у-уй меня и про-о-очь падут злые ча-а-ары. проквакал царевич-лягушк.

Марья-царевна просто в ужас пришла. Но не бросать же несчастного царевича в беде! Долго не решалась она прикоснуться к нему, мучилась, себя изводила. Но потом, собрала всю волю, ведь как-никак - царская дочь, и, вся внутренне сжавшись, посадила лягушку в ладони и поднесла в губам. А потом зажмурилась и, дрожа от страха и нетерпения, прижала свои коралловые губы к мокрой холодной коже.

Сверкнула молния и грянул гром. Вихрь пронесся над озером. Марья-царевна вдруг ощутила страшную тяжесть в руках, ладошки сами собой разошлись в стороны, раздался громкий всплеск и ее обдало брызгами. Царевны открыла глаза и увидела, стоящего по колено в воде, высокого пригожего царевича в дорогом кафтане. Он с недоверием смотрел на свои руки, то и дело поднося растопыренные пальцы к лицу, на собственное отражение в темной воде, а потом радостно закричал на всю округу: "Ура-а-а!"

Марья-царевна даже не ожидала увидеть такого славного мо'лодца и прямо-таки зарделась вся от смущения. Капли воды текли по ее лицу, и она попыталась вытереть их рукавом, но, к своему изумлению, вместо яркого сарафана увидела лишь блестящую лягушачью кожу. И только сейчас заметила, что смотрит на царевича снизу вверх и сидит, скрючившись на камне. Она в ужасе закричала и метнувшись прочь, шлепнулась в темную воду.

- Ква-а что-о?

28. Золушка

"Ваше Высочество!

Не милости и пощады прошу у Вас, за все мной содеянное, ибо даже если Вы и даруете мне прощение, сам себя я простить не смогу. Молю лишь ободном - не велите искать меня или высылать вслед погоню, ибо мое единственное желание сейчас - искупить все то зло, которое я принес тем, кто был мне дороже всего. И ничто не в силах остановить меня.

Вы видимо в недоумении, о чем это пишет ваш друг детства? Теперь-то я могу рассказать сколь черную роль я сыграл в судьбах той которую я любил больше всего на свете и Вашей собственой.

Я не поэт, а всего лишь простой башмачник и не смогу описать чем Она была для меня. Да, в общем-то, всем. Она захватила, заполонила собой все, едва я увидел ее в первый раз. С ее именем я не расставался ни на секунду, ее образ был со мной когда сон сковывал мои глаза, и он же будил меня поутру, напоминая, что где-то рядом в этом мире живет Она. Я любил ее. Она была чудесной девушкой, да Вы впрочем и сами это знаете. Правда ей не повезло с мачехой, но она никогда не унывала, и за это я ее тоже очень любил. Однажды, чтобы хоть немного порадовать ее, я сделал ей подарок, да будь он трижды проклят! Если бы я только мог тогда предположить, как искалечит он наши судьбы...

Вы-то знаете, что я хороший мастер и, думаю поймете, что те туфельки, которые я сшил для нее были особенные. Я вложил в них все свое умение, всю любовь и нежность к этой несчастной девушке, и они мне действительно удались. Это были чудесные туфельки оттороченные драгоценным серебристым мехом.