Позже, в фургоне, когда они уже могли говорить Маркитантка спросила о том, как ему удалось найти эту дорогу сквозь бесчисленные посты и засады. Она лежала, прижимаясь к его плечу, с удивлением прислушиваясь к дотоле неведомому ощущению блаженства и будущей тревоги, ожидая рассказа о подвигах своего любимого. А он помедлил с ответом, а потом, наклонившись нежно поцеловал ее в лоб и сказал просто: "Тебе нельзя было здесь оставаться, вот и все."
Когда солнце подарило миру новый день обоз был уже в полной безопасности, а оттуда, где остался их лагерь, донеслись звуки яростной канонады. Услышав гром орудий Он вскочил в седло, намереваясь вернуться на позиции, крепко поцеловал ее, шепнув: "Береги себя, родная моя!", и уже вонзил шпоры в бока лошади, когда Маркитантка повисла у него на поводьях.
- Стой, я с тобой! Я не отпущу тебя одного!
- Дуреха, - Он мягко, но властно освободил поводья, там будут очень много стрелять, а для тебя это сейчас очень вредно. Ты теперь должна себя беречь.
- Но вас же там всех убьют! - в отчаянии закричала Маркитантка понимая, что кончается краткий миг ее счастья. Ты же один ничего не сможешь изменить!
Он мягко улыбнулся и наклонившись еще раз поцеловал ее заплаканные глаза: - Ты же не хочешь чтобы я стал предателем, правда?
Маркитантка в ужасе замотала головой.
- И обещай мне, что сбережешь наше счастье и радость.
И глотая слезы Маркитантка кивнула, закусив до крови губы чтобы не зайтись в истошном беспомощном крике, видя, как в утреннем тумане тает, исчезая навсегда, его родной силуэт. И когда в этой пелене уже совсем ничего нельзя было разобрать, она уселась на козлы и тронула фургон, унося под сердцем трепет новой жизни и свою вечную боль и печаль.
P.S. Потаскуха-жизнь редко когда останавливается на полдороги. Маркитантка, поглощенная своим горем, не слышала свиста шального ядра неизвестно откуда залетевшего в эти края. И через мгновение лишь бешено несущиеся перепуганные лошади с оборванными постромками, да горящее колесо катящаяся вслед за ними напоминали о вместительном маркитантском фургоне только что ехавшем по дороге.
37. Сокольничий
Ночь близилась к концу и скоро ему предстоит последнее серьезное испытание. Но он не боится его. Не боится ни толпы злорадных зевак, ни сотен липких любопытных взглядов, ни холодных и равнодушных рук палача. Сокольничий твердо знал, что выдержит все до конца, до того последнего момента, когда, ярко сверкнув на утреннем солнце, на повидавшую виды плаху опустится остро отточенный топор. Возможно перед смертью он вскрикнет, может быть даже заплачет, но, ни за что на свете, не попросит пощады и прощения. Вот уж дудки!
А ведь как все было прекрасно всего лишь три месяца назад! Он, молодой и красивый, полный честолюбивых замыслов и мечтаний, впервые въезжал в королевский замок. По традиции все мужчины из их семьи служили сокольничими короля и вот теперь пришло и его время. Он мечтал о интригах и приключениях, схватках и подвигах, но первая же встреча с королевской семьей перевернула все его планы. И с той поры его единственным желанием стало быть всегда рядом со старшей из дочерей Короля, быть ей другом и советчиком, надежной опорой и пристанищем, защищающей от любых напастей. Хотя какие уж тут напасти, в королевском-то замке? И все дни напролет Сокольничий проводил в покоях старшей Принцессы, ловя мимолетные случайные взгляды и загадочные улыбки, с радостью выполняя даже самые мелкие ее поручения. Но когда прошло первое опьянение любви и он, наконец-то, смог трезво оценить положение, лишь безграничная досада заполнила его душу. Ну надо же было так дешево попасться на крючок! И растолкав плотную толпу поклонников, окружавших Принцессу, он покинул замок. Как не странно, уход его не остался незамеченным и уже на следующее утро Сокольничий получил приказ сопровождать Принцессу, дотоле не жаловавшую эту забаву, на королевскую охоту. Он и сейчас отчетливо помнил все, что случилось на этой злосчастной охоте.
Трудно сказать определенно - действительно ли все это произошло случайно или же Принцесса воистину была самой искусной обольстительницей, но в тот момент, когда ее лошадь неожиданно испугалась и понесла, кроме Сокольничего рядом не было никого. Только он мог помочь Принцессе. И, нещадно погоняя своего испытанного скакуна, он, словно метко пущенная стрела, помчался вслед за Принцессой. Сокольничий настиг ее у самого обрыва и, сумев-таки в самый последний момент остановить ее лошадь, сам не удержался в седле и рухнул вниз.
Упругие ветки орешника смягчили удар и спасли ему жизнь, но он этого не помнил. Смешно конечно, но то время когда он, весь в гипсе и бинтах, лежал в королевском замке стало самым счастливым в его жизни. Принцесса сама ухаживала за ним и, хотя она не обмолвилась ни одним словом о своих чувствах, все было и так ясно. Ее глаза, полные тревоги и заботы, ее нежные руки, бережно меняющие повязки, ее осторожная, боящаяся потревожить его сон походка выдали Принцессу с головой. А когда, разгадав ее, Сокольничий, путаясь от волнения в словах, открылся ей, Принцесса счастливо улыбнулась и, ни сказав ни слова порывисто прижалась к нему.
Но радужные картинки грядущего счастья, которые он рисовал в своем воображении, разбились как хрупкое стекло, когда Сокольничий пришел к Королю просить руки его старшей дочери. Принцесса лишь рассмеялась в ответ на вопрос отца о ее отношении к этому дерзкому юноше. Сокольничий твердо знал, что он не безразличен Принцессе, но не мог объяснить почему она так поступила. И оскорбленный в своих мечтах и любви, он не нашел ничего лучшего, как дать Принцессе пощечину. Она удивленно ахнула, откинувшись назад, чудесные глаза наполнились слезами и задрожали губы, но он уже не видел этого, борясь со стражниками, повисшими у него на руках. Теперь его ждет палач, а душу переполняет неожиданно острое желание жить. Но жить, забыв о чести, которая стоит гораздо дороже жизни, а уж тем более жизни без Принцессы, увы, невозможно.