Результат превзошел самые смелые ожидания. При первых же переливах серебряного звона Карла замер как вкопанный. Его лицо побелело и он оглянулся вокруг как лиса, заслышавшая заливистый лай собачьей своры. Но каждое движение рождало новый перезвон и уже через мгновение Карла напоминал собаку, вцепившуюся себе в хвост. Он, словно юла, вертелся на одном месте яростно пытаясь содрать несуществующие бубенчики, но лишь только усиливал их звон. И тогда, что-то бессвязанно крича и срывая одежду Карла бросился прочь и скрылся в лесу.
Фее сразу же стало не по себе. Она ведь просто хотела пошутить, а вот ведь как вышло... "Надо признать, далеко не самая умная была идея!" - решила она. Тут же перед мысленном взором возникло укоризненое лицо Крестной и фея окончательно расстроилась.- "Попробуй потом кому-нибудь доказать, что ты уже взрослая! Теперь надо бы трижды подумать как получить прощение за такую дурацкую шуточку." И тяжело вздохнув, и обругав саму себя, она выпорхнула из цветка и полетела к заплечному мешку брошенному этим беднягой. А затем, приняв человеческий вид, Фея заклятием подняла мешок в воздух и, заставив следовать за собой, отправилась в лес.
Карлу она нашла на поляне, на берегу тихого лесного ручья: маленькая скрюченная фигурка, сотрясаемая плачем и уткнувшаяся лицом в высокую зеленую траву. Фея потрясенно остановилась: сейчас перед ней был одинокий и совершенно беззащитный ребенок, топящий в слезах всю злость и обиду на несовершенство и жестокость этого мира. Горечь пережитых унижений, боль непонимания и разлуки, вся не востребованость нежности и любви впервые прорвались в нем наружу, полностью обнажив душу. И так не похожи были тот путник на дороге, и этот, плачущий по ее вине, мальчик, что Фея даже и не знала, как ей теперь себя вести. Было ужасно стыдно. Заметив, что плачь начинает понемногу стихать, она одним мановением руки собрала растущую на поляне душистую землянику и аккуратной горкой высыпала ее в траву рядом с карлой. Зашуршали падающие ягоды и тотчас исчез, словно и в помине не было романтический сопливый мальчишка. Слезы еще текли по щекам, но глаза карлы уже были сухи. Одним броском он поднял свое уродливое тело на ноги и теперь стоял, чуть пригнувшись, выставив вперед невесть откуда взявшийся отточенный клинок. Теперь перед Феей был мужественный боец, закаленный в сражениях и битвах. Но тут карла увидел Фею, и сразу же растворилась стена ледяной ненависти воздвигнутая им вокруг себя. Опустился вниз широкий кинжал, заменявший меч и карла вымученно улыбнулся.
- Здрав... - он осекся на полуслове заметив висящий в воздухе мешок. На какое-то неуловимое мгновение вновь вернулся Воин и лезвие взметнулось вверх, но карла первым же засмеялся своему испугу. - Да ты оказывается колдовать умеешь!
- Ну конечно! Я ведь Фея Лесного Озера!
И вновь она погружается в восторженные мальчишечьи глаза.
- Настоящая?!
- Нет, игрушечная! - невольно вырвалось у Феи и она тотчас же прикусила язык. Балда, нашла время шутить!
Мальчишка смешливо фыркнул, и перед Феей вновь стоял закаленный долгими странствиями скиталец.
- Так это ты там проказничала? - Карла кивнул в сторону дороги. И столько облегчения было в этом вопросе, что Фея ясно поняла, что уже заранее прощена.
- Извини! Я не хотела...
Карла движением руки прервал ее и впервые открыто улыбнулся, глядя прямо в глаза. И то ли эта улыбка была ключом к непрерывно меняющейся чехарде образов, то ли та доброта, которую скрывали в самой глубине его глаз, но - мир перевернулся! Ведь заглядывая нам в глаза феи постигают душу. И растворяется, исчезая, тонкая людская оболочка, и предстаем мы перед ними без прикрас, ни в силах ничего утаить от их мудрого и все понимающего взора.
И сейчас, окунувшись в эти карие колодцы, достигнув их дна, Фея узнала все, что только может знать женщина о мужчине. Кусочки мозаики стали на свои места и бесследно исчез сгорбленный уродец в шутовской колпаке, а его место занял благородный рыцарь, герой всех ее девичьих грез. И исчез, за ненадобностью остальной мир.
Что-то неуловимо изменилось в выражении ее глаз, в том, как дрогнули губы, как жарко зарделись щеки. Фея шагнула вперед и протянула руку, желая коснуться лица рыцаря. Карла то ли все понял, то ли просто по наитию резко отдернул голову и сделал шаг назад, оказавшись у самой кромки воды.
- Что они сделали с тобой, милый? - ее голос дрогнул.
Карла с трудом сглотнул и ответил, не узнавая свой, внезапно охрипший голос.
- Считай, что я родился таким.
Фея подошла еще ближе и карла, отступая, уже стоял по колено в воде.
- Почему же ты бежишь от меня? Не бойся, глупый! Скажи мне правду!
Карлу аж передернуло.
- Правду?!! - голос его был неожиданно жесток и зол.- Вы хотите знать правду? А зачем она такой юной и прелестной фее? Вы так чисты, так воздушны, а правда... правда будет постоянно напоминать о том, что в этом мире существуют не только ваши капризы и прихоти. Внимательней взгляните на меня, маленькая фея, и поверьте, что правда слишком быстро обезображивает тысячами глубоких морщин самые прекрасные лица и седит самые светлые волосы. Зачем вам моя правда, божественное создание? Вы сотканы для волшебной, сказочной жизни и блаженства! А моя правда заставит вас надолго, если не навсегда, забыть об этом и обуть ваши маленькие стройные ножки в грубые деревянные башмаки, и сменить невесомую тунику на грубую рогожу. И вместо розового нектара моя правда напоит вас гнилой водой из придорожной канавы! Ведь это же не игра, это - Правда! Так зачем она вам, моя госпожа? - И рыцарь склонился перед ней в каком-то шутовском поклоне.
Его слова, словно жесткой плеткой хлестали Фею, но она нашла бы, чем ответить, но вот этот поклон ее совершенно добил. Она растерялась, не зная что делать. Никогда и ни от кого еще не доводилось ей слышать, чтобы в истории Глюкарии нашелся хоть один безумец, отвергнувший любовь Феи.