— Я ждал тебя ровно до половины второго ночи.
— Обстоятельства задержали, — ответил Волков. Ему не хотелось оправдываться. Он думал только об одном: поскорей бы развязаться с коньяком, а заодно с Робертовичем и Вагифом.
В дверь постучали. Вошел метрдотель с подносом. В кабинете запахло только что снятыми с вертела жареными цыплятами. Метрдотель поставил перед Волковым и Любой фужеры, тарелки, разложил цыплят, зелень, маслины, бутерброды с черной икрой, бесшумно открыл бутылку полусладкого шампанского.
— Стеклотара у нас готова? — спросил директор.
— Со вчерашнего вечера, — немедленно откликнулся метрдотель.
— У входа стоят «Жигули». Перегони, пожалуй, машину к черному входу, перетаскай в подвал «кислородные» подушки и срочно займись разливом…
Метрдотель кивнул и вышел. Теперь директор без лишних свидетелей мог рассчитаться с Волковым за коньяк. Он похлопал себя по карману пиджака и вспомнил, что денег в бумажнике было недостаточно. Робертович потер лоб, глянул на циферблат ручных часов и сообразил, что в кассе кафе уже должна скопиться необходимая ему сумма.
— Закусывайте. Я скоро буду, — сказал он и удалился вслед за метрдотелем.
Люба поняла, куда направился директор, и ее снова охватил страх. Чтобы отвлечься, она принялась рассматривать просторный стеллаж с книгами. За стеклом, как на витрине, были выставлены дефицитные, не поступающие в широкую продажу издания: Булгаков, Белый, Фицджеральд. А сбоку, словно напоминание о недюжинных способностях директора, лежала голубая стопка журналов — все двенадцать номеров «Вопросов философии» за 1983 год.
— Как тебе завтрак? — спросил Волков, взявшись за телефонную трубку. Он набрал номер квартиры, в которой жила подруга Вагифа.
Люба ничего не ответила.
— Здравствуйте, — сказал Борис в трубку. — Я обещал Вагифу приехать вчера, но в пути задержался… Что вы сказали? — Волков побледнел. Глядя на него, стала белой, как бумага, и Люба. — Забрали в милицию? Подушки искали?
На пороге появился Виктор Робертович. Он не слышал, о чем говорил по телефону Волков. В руках директор держал большой арбуз.
Заперев дверь на ключ, Робертович поставил арбуз на стол, поинтересовался:
— Наши друзья-южане на море не приглашают? — Колючие глаза внимательно смотрели на Бориса и Любу.
— Разговора не было, — пробормотал Волков.
— Когда же теперь ждать следующий «бронепоезд»? — Робертович достал из кармана бумажник и отрывистыми движениями стал выдергивать из него и бросать на стол сотенные купюры. Отсчитал две тысячи четыреста. Волков забрал деньги и сунул их в карман. Люба смотрела на происходящее широко раскрытыми, полными ужаса глазами.
— Теперь, наверное, уже в сентябре. — Директор присел к столу рядом с Любой и, еще раз всмотревшись в лица своих гостей, заметил: — Что-то вы, ребята, нерадостные сегодня?
Волков отозвался:
— Сон я видел очень неприятный. Нервы разгулялись, прямо-таки мания преследования. Скажи, пожалуйста, Витя: ты-то сам уверен в нашем коньячном бизнесе?
Директор поморщился.
— За своих людей я отвечаю. У нас в общепите характеры куются железные. И команду себе я умею подбирать.
— Вот ты не сомневаешься в своих ребятах, а в моих? Да и на кого в таких вещах можно до конца положиться?
При этих словах Робертович недоуменно вскинул плечи и поднял высоко брови.
— Я твоих кавказцев не знаю и знать не желаю. Я имею дело с тобой.
Люба, следуя избранной с самого начала линии, не вмешивалась в мужской разговор, но Борис видел, как хотелось ей поскорее вырваться отсюда.
— Ты частенько говоришь, Виктор, о том, что игру следует вести по правилам. — Голос у Волкова звучал невнятно, словно у него болели зубы. — Но не забывай об одном из них: важно вовремя уйти со сцены…
На пульте загорелась сигнальная лампочка. Директор протянул через стол руку и, снимая телефонную трубку, ответил Волкову:
— Вовремя уйти — это лозунг самоубийц. А я хочу, чтобы жизнь, — телефонной трубкой Робертович обвел вокруг себя, — продолжалась… Слушаю, — рыкнул он в трубку. — Та-ак… Этого только не хватало. Спасибо, я ваш вечный должник. Как вы смотрите на балык осетрины? У нас найдется на складе. Ну, как знаете.
Директор окончил разговор и нажал кнопку селектора, соединявшего его с подвалом.
— Сколько успел сделать? — спросил он метрдотеля.
— Десять бутылок, Виктор Робертович.
— Прервись. Мне тут позвонили. Говорят, к обеду надо ждать внеплановую ревизию. Не знаю, с чего бы это. — Он сердито посмотрел на автоматически утратившего его доверие Волкова. — Так что ты, пожалуй, быстренько перелей все обратно и на своей «Волге» отвези подушки к себе на дачу. Пусть полежат неделю-другую. Ничего, — добавил он со злой веселостью, обращаясь уже к Волкову и Любе, — выдержанный коньяк больше ценится.