Сообщения становились все длиннее, а ожидание ответов все мучительнее. И вот наконец 16 августа 1984 года телетайп отстучал последний крик души:
«ЗАМСОЮЗМИНПИЩЕПРОМ БЕЛИЧЕНКО
УПРТАБАК ЗВЕРЕВУ
ЗАМРОСМИНПИЩЕПРОМ МАЛЫШКО
РОСТАБАКПРОМ ДМИТРИЕВУ =
СОСТОЯНИЮ 16 АВГУСТА СТАНЦИЯХ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ ПРОСТАИВАЕТ 153 ВАГОНА ТАБАКОМ ТЧК СКЛАДСКИЕ ЕМКОСТИ ПЕРЕПОЛНЕНЫ ЗПТ ВОЗМОЖНОСТИ АРЕНДЫ ИСЧЕРПАНЫ ТЧК СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ ТРАНСПОРТНОЙ ПРОКУРАТУРОЙ СТАВИТСЯ ВОПРОС ПРИВЛЕЧЕНИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ СВЯЗИ НАРУШЕНИЕМ РАБОТЫ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО УЗЛА ТЧК ПОВТОРНО ПРОШУ СРОКОМ 3 МЕСЯЦА ПРЕКРАТИТЬ ПОСТАВКИ ЗПТ АННУЛИРОВАТЬ НАРЯДЫ = ЛПО УРИЦКОГО САЛОГУБОВ =»
И это было чистой правдой, ибо железнодорожники буквально задыхались от избытка табака. Первым не выдержал начальник станции Шушары. За неимением у него телетайпа в ход пошла пишущая машинка, и в адрес Ленинградского телевидения, редакций газет и всесоюзного сатирического киножурнала «Фитиль» полетели письма следующего содержания:
«На станции Шушары Октябрьской железной дороги с мая 1984 года простаивают под выгрузкой 77 вагонов с табаком, прибывших в адрес объединения имени Урицкого. Вагоны простояли 179 280 часов при норме 3 часа. Простой вагонов выражается суммой 1 080 112 руб. Просим Вашего вмешательства. Начальник станции Шушары Амелин Л. К.».
Только после вмешательства прессы табачный тромб начал рассасываться и вагоны из складов на колесах стали превращаться в обычные емкости для перевозки грузов. Виновные во внеплановой отгрузке сырья понесли заслуженное наказание. Но думается, что ставить точку еще рановато. Кое-где, как и раньше, бегут по рельсам внеплановые вагоны с грузами, которых не ждут. И где-то опять, бледнея и чертыхаясь, бежит к телетайпу генеральный директор…
Почему это происходит? Да потому, что штрафы за простои вагонов чаще всего платят из государственного кармана. И потому, что за подобное головотяпство нередко вместо сурового наказания дают обыкновенный выговор, да еще с предупреждением, которое, к сожалению, бывает не первым да и не последним.
А между тем совсем не лишним было бы вспомнить знаменитую басню Крылова «Кот и повар». Особенно ее последние строки, в которых автор призывает «речей не тратить по-пустому, где нужно власть употребить».
Наталья Головко, Павел Грахов
ГРУЗ ПОД ПЛОМБОЙ
На Финский залив пала темная августовская ночь. Даже глаз бывалого моряка не смог бы различить сейчас, где кончается небо и начинается вода…
Большой транспортный теплоход шел мимо Березовых островов. Скоро, уже скоро долгожданный Ленинград — родной дом, семья, друзья-приятели. В такое время — последние часы рейса — на судне обычно не спит никто.
Бодрствовал и моторист Петров. Стоя у открытого иллюминатора, он с удовольствием вдыхал прохладный воздух; предвкушая встречу с родными, вспоминал перипетии долгого рейса, отбирал в памяти эпизоды поинтереснее — плавание и вправду выдалось непростое…
Вдруг перед иллюминатором мелькнула продолговатая фигура, послышался всплеск. Следом скользнули еще две.
— Человек за бортом! — доложил Петров вахтенному штурману, прибежав в ходовую рубку.
Тот срочно дал судну задний ход, нажал сигнал аврала. В воду полетели спасательные круги.
Через минуту в кают-компании по тревоге собралась вся команда. Именно вся — до единого человека. Пропавших не было.
— Ты что, Петров? Не в себе?! — едва сдерживая гнев, шагнул к нему капитан. — И так с опозданием идем!.. А ну-ка, дыхни!
Петров был абсолютно трезв.
— Но я же видел… Точно говорю, — растерянно повторял он.
Члены экипажа, отпустив в его адрес несколько соленых морских шуток, разошлись. Судно, набирая ход, двинулось к Ленинграду.
А на следующий день после разгрузки теплохода контролеры-ревизоры «Союзторгмортранса» обнаружили на складе Ленинградского торгового порта крупную недостачу ценных импортных грузов. Из трех контейнеров пропали французские кожаные пальто, пиджаки и дамские перчатки, итальянская обувь, изделия из английской шерсти и шотландского мохера.