Мимо, не снижая скорости, проезжали машины, и только бежевая «Хонда» остановилась.
— Вам помочь? — опустил стекло Сережа. То есть тогда она еще не знала, что это Сережа.
— Нет! — отрезала Настя.
Он тронул «Хонду», но через несколько метров снова остановился, вылез из машины. Уже стемнело, трасса была мокрой, песок на обочине тоже.
— Давайте я посмотрю, — предложил Сережа. — Что с машиной?
— За мной сейчас приедут, — хмуро объяснила Настя и отвернулась от непрошеного помощника.
Сережа не уехал, он остался. Он остался с ней навсегда.
— Ты всегда останавливаешься, когда видишь девиц у обочины? — допытывалась потом Настя.
— Никогда не останавливаюсь, — улыбался он.
— А около меня почему остановился?
— Потому что ты моя судьба. Я же не мог проехать мимо собственной судьбы.
Ей хотелось, чтобы он говорил что-то другое. Что увидел ее и сразу влюбился на всю жизнь, например. Впрочем, и то, что он говорил, Настю вполне устраивало.
Она знала, что она его судьба.
В магазине стояла очередь. Женщина с параллельной улицы с мальчишкой лет семи и незнакомый мужчина. Женщина придирчиво осматривала печенье, которое предлагала ей Маша, и морщилась. Настя Маше посочувствовала. Мальчик дергал мать за руку и что-то канючил.
Наконец печенье было выбрано, хмурая мама с ребенком удалились, мужчина купил две банки пива и четыре бутылки воды, и Настя начала набирать продукты.
У мамы было хорошо. Поиграли с Илюшей, потом уложили его спать. Кроватку мама купила, когда Илюша только родился, но малыш спал здесь только несколько раз. Алина укладывала его, приходя к матери, когда малыш был еще грудной.
Мать почитала ему сказку, малыш заснул, они с Алиной спокойно пообедали. А потом Алина засобиралась.
— Побудьте еще! — ненавязчиво уговаривала мать. За эту ненавязчивость Алина ее уважала, знала, что матери хочется, чтобы внук остался подольше.
— Пойду, мам, — отказалась Алина. — Завтра ты работаешь… Послезавтра загляну. Если дождя не будет.
Везти коляску к дачному поселку было тоскливо. Неправильно все сложилось в ее семье, если бабушке приходится видеть внука почти тайком. Впрочем, это еще можно исправить. Нужно приглашать маму, когда Слава дома, вот и все.
Решение было простым и очевидным, и Алина повеселела.
Заходить в магазин было незачем, но она заглянула. Хоть с Машей поговорит, а то и перекинуться парой слов не с кем.
Кроме Маши в магазине оказалась Настя.
— Привет, — обрадовалась Алина.
Илюша тоже что-то сказал, похожее на «е-е», и все засмеялись.
— Мне нужно найти медсестру или врача. Среднего роста, брюнетку, очень стройную и очень красивую. Она работает в больнице, — сказала Настя, когда Маша вышла в подсобку.
— У всех свое понятие о красоте, — удивилась Алина.
Но вообще-то ей стало приятно, что Настя не обсуждает это с Машей. Алина с Настей подруги, а Маша так, сбоку.
В магазин заглянули две девочки лет семи, попросили мороженое. Маша выдала им вафельные стаканчики, рассчиталась с Настей.
— Елена Анатольевна видела, как к Ире приходила красивая брюнетка из больницы, — рассказала Настя уже на улице. — В тот день, когда ее убили. Разговора Леночка не слышала, слышала только, как девушка сказала, что она из больницы.
— Да, — спохватилась Алина. — Я сегодня Ольге, медсестре, дозвонилась. Она говорит, что узнать, к кому Ирина Леонидовна приходила, совершенно невозможно. Врачи левых больных принимают, но, понятное дело, их не регистрируют. И посетителей, приходящих к больным, не регистрируют.
— Ты не спросишь у нее про красивую брюнетку?
— Спросить могу, но у нас полбольницы брюнеток, — вздохнула Алина. — И потом. Что значит красивая? Для кого-то красивые — у кого кожа да кости, а для кого-то — пышечки.
— Дя, — отчетливо выговорил Илюша, подруги засмеялись.
— Леночка раньше визажистом на телевидении работала, — сказала Настя. — Если она говорит, что девушка красивая, значит, красивая в таком… классическом смысле.
— Надо же! — удивилась Алина. — А я не знала, что Елена работала на телевидении. Я думала, она… попроще.
Впрочем, визажист небольшая величина. Не телезвезда же в самом деле.