- Я не знаю… твой друг Кит Хьюз! У кого мог возникнуть такой план мести мне, у кого такой высокий коэффициент интеллекта, чтобы провернуть такое… Я никого не убивала и в этом почти уверена! Мой офис сгорел, мой дом обыскан! Я… Харрингтон, ты спасаешь меня, зачем?!
- Это моя работа, мисс Миллс. Я - охранник.
- Чушь! Я тебе готова была поверить в самом начале, но не сейчас! Мать твою, ты умный, ты… Кто мог это организовать?!
- Это не мог быть я, мисс Миллс, у меня нет таких связей. А ты не хочешь остановится, прочитать все трезвым взглядом чужого адвоката и принести мне, твоему отцу и самой себе версию о том, кто тебя так ненавидит. Кто может ненавидеть так твоего отца. Ищи близко, мисс Миллс, ищи среди тех, кто имеет возможности для реализации такой формы мести.
- Зачем мы возвращаемся в Нью-Йорк?
- Кит Хьюз, мисс Миллс, это все что есть у меня из версий. Элли, которая, вероятно, еще жива, я видел ее в баре несколько дней назад. Группа, которая шла на твой захват знала куда идти, хорошо подготовленная группа. В Нью-Йорке самое пекло и только в этом пекле, на месте, в твоей квартире, в твоем офисе есть то, что, возможно, даст шанс.
- Это не очевидное решение, Харрингтон. Ты хочешь меня сдать!
- Я мог тебя убить в любой момент, мисс Миллс.
- Это не так интересно, как мучения жертвы. Это… следуя логике… логике, которой нет в обычном смысле… Это красивая агония жертвы, это сильнее, чем просто вынуть из нее сердце…
- Миллс?
- Это риторические размышления.
- Вы меня пугаете, мисс Миллс.
- Это взаимно. - Реджина Миллс улыбнулась краем губ.
- Доверие на взаимном не доверии. - улыбнулся ей в ответ Робин Харрингтон.
Грязная тряпка предназначалась для самолета. Реджина Миллс стояла в ангаре и курила сигарету. Белые бока маленького самолета. Ряды инструментов и деталей. Ворох грязной одежды. Реджина Миллс выпустила дым и вышла на улицу - спокойное осеннее небо. Длинные поля и скалы. Дом на окраине цивилизации, в таких домах скрываются, живут в свое удовольствие или отшельники. Робин Харрингтон уехал четверть часа назад, оставив ее наедине с собой. Наедине с мыслями. В этой местности ничего не происходило. Звука возвращающего внедорожника небыло, не было угроз со стороны Харрингтона. Еще час назад она ненавидела этого спортивного мужчину, была готова ему отдаться, готова была его разорвать и отхлестать по щекам. Была готова выместить на нем всю свою злость, смешенную со страхами последних суток. А сейчас она только и ждала звуков машины, которая бы вернулась за ней. Реджина Миллс вернулась в дом и шаг за шагом осмотрела эту несуразную конструкцию - из покрытой вручную крыши, деревянных перил, ведущих на второй этаж. Нетронутой комнаты мальчика - самолеты, карты, пыльный незавершенный пазл на столе. Ночник в виде человека паука. И никакого присутствия в доме женщины - небрежность, грубость деталей, присутствия мальчика, но отсутствие его матери, шкафы со сложенными вещами - информация о Харрингтоне не врала, ценность имел сын, жена была бывшей настолько насколько становятся чужими нелюбимые жены. Реджина Миллс спустилась на первый этаж на звуки подъезжающей машины, охранник Харрингтон вынес большой бумажный пакет.
- Еда? - брови Реджина Миллс взлетели вверх.
- В пакете супруги Олсен., - ответил мужчина, - Рейчел и Роффе. - Робин Харрингтон вытряхнул на диван одежду.
- Роффе?
- Да, Рейчел.
- Роффе - ужасное имя, мистер Харрингтон.
- Шведское. Должна быть, мисс Миллс, взаимосвязь с настоящим именем, чтобы мозг успевал перестроится на первых слогах. Шведкам полагается быть блондинками. В Нью-Йорке забронирован номер.
Перед уходом из дома Робин Харрингтон долго смотрел на легкий бронежилет. Он провел даже по нему рукой. Взял в руку. Миссис Олсен перед тем, как выйти из дома, видела, как ее муж, мистер Олсен, оставил бронежилет прямо на полу. Швед шел резкой походкой американского военного пошел к самолету. Загрузил разноцветные туристические рюкзаки. Реджина Миллс надела наушники и следила за путем самолета по карте - они отдалялись от Мэна. В Мэне оставался дом, часть настоящей жизни Робина Харрингтона. Супруги Олсен не разговаривали, не разговаривали до того момента, пока не завибрировал телефон Робина Харингтона. Самолет сел в частном аэропорту в пригороде Нью-Йорка и катился по полосе. Мужчина отстегнул ремень и наконец посмотрел на экран. Гримаса боли сковала его лицо. Реджина Миллс тоже посмотрела на экран телефона через плечо мужчины. Дом в Мэне перестал существовать, его сжирал огонь, который снимала беспристрастная камера.
- Я предполагал, что такое может случится, - сказал мужчина.
Реджина Миллс посмотрела в глаза мужчине и не нашла слов, перед ее глазами пронесся кусок его жизни, значимой, такой настоящей.
- Мне стоило самому уничтожить этот дом, - выговорил по слогам бледный мужчина, - моего сына больше нет. Роланда нет.
- Я… Робин, я вам сочувствую.
- А, - мужчина поднял вверх бровь, - это лишнее, мисс Миллс. Ваша жизнь есть, она под угрозой… а моей… ее нет, мисс Миллс.
- Поэтому вы готовы пожертвовать собой в любимой момент?
- Я отправлял все гонорары в фонды помощи. Я ожидаю, что просто перестану существовать.
- Мистер Харрингтон! Вы не нашли ни одного оправдания за пять лет собственной жизни?
- Ни одного.
- Я самый обычный адвокат… - Реджина Миллс сжала до белизны губы, - Этот мой бег с вами закончится? Я закончусь?
- Нет, мисс Миллс, вы не закончитесь. Откроете новый офис, будете вновь выступать в судах, ходить в гости на день благодарения к родителям… Вы сидите рядом со следователем, который всегда старался закрыть дело. Ваше дело еще открыто.
- Мне не кажется, что ваша нелюбовь к адвокатам поубавилась?
- Лично к вам поубавилась. Дорогая Рейчел, поправь свои волосы, нам нужно идти дальше. - Робин Харрингтон провел рукой по светлому парику, поправил рукой странную круглую оправу очков и улыбнулся в густой бороде.
Шведская пара шла к арендованной машине. Мужчина медлителен, как многие европейцы, а женщина в несочитающихся цветах толстовки, куртки и темных брюк проворна, даже слишком для шведки, ее выдавали жесты и пластика, вряд ли Реджина Миллс могла что-то поделать с выученной годами уверенности в своей успешности, своей осанкой. Шведская пара ехала на своем фургоне по автостраде. На окраине Квинса четырехэтажная гостиница. На третьем их номер с остатками обоев и на удивление белоснежным бельем. Робин Харрингтон снимает бороду мистера Олсена, оставляет ее на потертом столике. Миссис Олсен стаскивает парик. Робин Харрингтон быстро настукивает по памяти номер на кнопочном телефоне:
- Принц, - говорит в трубку Робин Харрингтон, - ты должен меня выручить. Установи наблюдение за Элли, бывшей Сученка.
- Эрроу?!
- Сделай это немедленно и самолично. Делай что хочешь, но установи наблюдение и будь готов следовать за ней.
- У нас тут такое дерьмо, прокурора Голда закрыли на допросах, все отделы в пиджаках агентов!
- Ты в отделе?
- В Бруклине, на происшествии. Эрроу ты ввязался…
- В дело прокурора, - ответил Робин Харрингтон.
- У него дочь психопатка, - сказал в трубку Принц, - просочились слухи…изымают документы, отрабатывают связи, подключились даже какие-то военные.