Май Бритт задержалась в Карлстаде дольше, чем рассчитывала. Она собиралась провести там день: туда автобусом в десять тридцать, обратно пятичасовым, все как всегда. Но вышло так, что она заночевала в городе. Сначала она пообедала в вокзальном кафе блинами и гороховым супом, на десерт взяла маленькое пиво. Потом сходила на почту и получила пенсию. Потом пошла к Орвару за гашишем, но тот оказался не при товаре, запасы кончились и у всех известных ему торговцев, последняя надежда оставалась на одного парня, африканца, недавно перебравшегося в Карлстад, его никто еще толком не знал, но многие отрывались у него на nachspiel[18] несколькими ночами раньше и считали, что у него могло остаться немного дури. Жил он в паре километров от центра, туда и направилась небольшая колонна изголодавшихся по наркотикам граждан во главе с Орваром и Май Бритт (вооруженной лыжными палками), которая шла в приподнятом настроении, с ощущением, будто делает хорошее и правильное дело. Африканец спал, хотя был уже разгар дня. Орвар звонил и звонил, и наконец хозяин откликнулся в домофон, и как только он сумел понять, что намечается тусовка, он без всяких капризов впустил всю компанию в свою крошечную квартирку, достал собственные запасы гаша, инструментарий к нему и запустил процесс. Несколько часов спустя почти вся наркоманская общественность Карлстада собралась в квартирке африканца, атмосфера царила чудесная, как это часто бывает со стихийными, не распланированными заранее вечеринками. Музыка была во вкусе Май Бритт и грохотала точно как она любит. Одни приходили, другие уходили, кто-то готовил еду, на столе теснились афродизиаки, опьяняющие и дурманящие вещества всех видов и расфасовок, и посреди этого праздничного угара Май Бритт умудрилась втюриться в хозяина-африканца — Бембу, как он себя называл, — и протанцевать с ним весь вечер и ночь; и хотя он не был готов ответить Май Бритт взаимностью немедленно и безоглядно, но та чувствовала, что у них сложились теплые и близкие отношения, и поскольку она сумела выпытать у Бембу, что он на днях собирается на Хультфредский рок-фестиваль — послушать вживую «Svenska Aka-demin», оторваться и повеселиться, то Май Бритт решила не отставать от него и тоже поехать в Хультфред за тем же самым и чтобы побыть с Бембу.
Под утро Май Бритт почувствовала наконец такую легкость и бесшабашность, что закрылась в туалете с телефонной трубкой и начала в шутку названивать с угрозами директору «Volvo Trucks» и хозяину зоомагазина, который отказал ей в новых попугайчиках. Она поговорила раза по три-четыре с каждым из них, она обвиняла их и заявляла такое, что они теряли дар речи, свирепели и начинали вспоминать телефон полиции.
Народ начал постепенно засыпать, и в конечном счете бодрствующей осталась одна Май Бритт; тогда она совершила налет на маленький склад Бембу и позаимствовала у него приличное количество того, за чем ехала в Карлстад, а взамен оставила двести крон и записку, где просила его не сердиться и писала, что их любовь так крепка, что вынесет это небольшое коварство с ее стороны, и добавляла, что вообще-то гашиш, скорее всего, не принадлежит тому, в чьем кармане оказывается, потому что он (гашиш то есть) суть тоска опьянения по самому себе и душа его живет в стране, куда тебе нет входа, и т. д. и т. п. Подписавшись «твоя Май Бритт», она отправилась, помахивая лыжными палками, на станцию, где перекусила континентальным завтраком, запила его пивом (вместо десерта) и еще успела на автобус; правда, пришлось кричать отъезжавшему шоферу.
Другими словами, она в самом радужном настроении движется на встречу (возможно, уже на следующей странице) с Допплером, возвращающимся с пробежки по лесу. Влюбленность многое меняет. Мрачные мысли становятся менее мрачными, а иногда вообще исчезают. Май Бритт даже забыла об отнятых у нее попугайчиках. Все ее помыслы об одном только Бембу. «На что мне попугаи теперь, когда у меня есть Бембу», — думает она.
Да, но пока Май Бритт близка к состоянию счастья, бедному Бембу предстоит день более скучный и прозаичный, чем предыдущий. Проснувшись, он обнаруживает свою квартиру в горестном состоянии. Холодильник пуст, есть нечего. Сто пятьдесят дисков лежат в перепутанных коробках или вообще без таковых на полу среди луж пива и плевков травы, и Бембу принимается складывать самые замурзанные диски в посудомоечную машину, но его отвлекает звонок в дверь. Это полицейские, которые хотят знать: 1) звонил ли Бембу четыре раза за ночь директору концерна «Volvo Trucks» с угрозами и 2) зачем он это делал, а также постепенно расширяют они перечень вопросов: 3) почему на столе лежат двести граммов гашиша и к тому времени, когда Бембу выходит из полицейского участка, где он объяснил, что никогда не звонил в «Volvo Trucks», а гашиш ему нужен для личного употребления, и услышал в ответ, что дело будет разбираться в суде, так вот к этому времени день склоняется к вечеру, и Бембу заступает на сутки на дежурство в Центральной городской больнице — Бембу вообще-то дипломированный врач, постигавший тайны профессии в Карлстаде и Лондоне, но сегодня он выжат, утомлен и напуган, вследствие чего он, к несчастью, прописывает неправильное лекарство одной ни в чем не повинной женщине, тем самым вынуждая ее в дальнейшем обратиться с жалобой в медицинский надзор, который в свою очередь сообщает больнице о жалобе и о претензиях полиции к Бембу, из-за чего он лишается работы и квартиры, поскольку она служебная и принадлежит больнице, все это, естественно, происходит не в один день, но я (автор) решил забежать вперед, чтоб покончить с этим сюжетом и больше не мучиться, снова и снова возвращаясь к несчастному Бембу, но при этом знать, что вы сможете представить его душевное состояние, когда мы довольно скоро встретим его на рок-фестивале в Хультфреде. Когда сам пишешь книгу, можешь запросто позволить себе такие кульбиты вперед-назад во времени. Мои коллеги писатели делали это до меня и будут делать и после, ну а я проделал сейчас этот трюк прямо у вас на глазах.