Выбрать главу

Церемония продолжалась в свете полыхающих свечей. Теперь все воспевали рождение Христа. Я был без сил. Я переминался с ноги на ногу, борясь с усталостью. Внезапно раздался шум опрокинутого стула, и почти одновременно плач ребенка. Предчувствие заставило меня посмотреть в сторону хора. Там возникло движение, затем небольшая группа людей стала приближаться к центральному проходу.

Мне показалось, что меня ударили кулаком в грудь! Два неизвестных господина несли к выходу совершенно безжизненную мадам Драве, а какая-то женщина вела за руку маленькую Люсьенну всю в слезах. Когда кортеж поравнялся со мной, я подошел. Мне вдруг представилось, что женщина, прежде чем прийти сюда, отравилась.

— Что с ней? — спросил я одного из мужчин.

— Стало плохо.

Мы вышли все вместе. На крыльце я посмотрел на мадам Драве, и заметил ее странный взгляд из-под длинных опущенных ресниц. Это был абсолютно сознательный, чрезвычайно внимательный взгляд.

— Вы ее знаете? — спросила женщина.

— Я… Видел несколько раз. Мы живем в одном квартале.

— Надо отвезти ее домой, — решил один из мужчин. — Мсье, если вы будете так любезны и подержите ее, я сбегаю за машиной. Она здесь, рядом.

Мужчине, который остался со мной, было на вид лет пятьдесят, и я сразу догадался, что женщина, которая в этот момент занималась Люсьенной, его жена.

— Я не понял, что произошло, — сказал он. — Она сидела рядом со мной, потом поднесла руку ко лбу и повалилась вперед… Как вы думаете — это серьезно?

Мадам Драве, бледная, с подрагивающими ноздрями, прекрасно играла свою роль.

— А меня вот беспокоит крошка, — со знанием дела заметила женщина.

Она погладила по щеке Люсьенну, которая теперь сопела, бестолково оглядываясь по сторонам.

— В церкви малышка заснула, а мать, падая, разбудила ее…

Я испугался, что ребенок узнает меня. Правда, она видела меня лишь мельком в ресторане.

Мужчина скоро вернулся за рулем черной «403», которую, остановил у самых ступенек церкви. Он открыл заднюю дверцу и сделал знак рукой. Пока мы шли, поддерживая псевдобольную, она выдохнула тихо:

— Не садитесь!

Возле машины она шумно вздохнула и открыла глаза.

— Вам лучше? — участливо спросила дама.

— Что со мной?

— Обморок. В церкви было так душно… Мы сидели в самом душном месте.

— А моя дочь?

— Она здесь. Вас сейчас проводят домой.

— Спасибо, мадам.

Муж прошептал, склонившись к шоферу:

— Если ей стало лучше и этот господин поедет с вами.

Наверное, у него впереди был рождественский ужин и его ждали друзья.

— Естественно, — словно набивая себе цену, ответил автомобилист. — Счастливого Рождества, дамы и господа.

Мужчина был постарше меня, наверное, лет сорока высокого роста, пышущий здоровьем. На нем было кожаное пальто и шерстяное кепи. Хороший парень — добряки, без сомнения, материалист!

Мы усадили мадам Драве с девочкой на заднее сиденье.

— В какую сторону? — спросил водитель.

— В конце площади поверните налево.

Перед тем как тронуться, он внимательно посмотрел на пассажирку.

— Вам лучше?

— Да, спасибо, — пробормотала она. Мое присутствие в автомобиле сводило ее с ума, я мог завалить весь ее план.

— Подождите, я опущу вам стекло. Знаете, свежий воздух для вас — самое лучшее, — продолжал услужливый владелец машины.

Я сидел, прижимая девочку к себе. Машина сделала круг, а затем ринулась в нужном направлении.

— Может быть, вы хотите, чтобы мы заехали к какому-нибудь доктору?

— Не стоит. Спасибо, мсье, вы очень любезны.

Он пожал плечами и прошептал удовлетворенно:

— Вы так считаете…

Когда мы очутились у темных ворот с франтоватыми буквами, к горлу мне словно подступила тошнота. Все начиналось с нуля.

Женщина, наверное, испытывала нечто похожее. По какому праву я вновь влез в ее судьбу, из которой она меня выгнала?

Мужчина в кожаном пальто покинул свое место у руля и обошел машину, чтобы помочь пассажирке выйти. В тот момент, когда он проходил в желтом свете фар, она сказала мне, не поворачивая головы:

— Я прошу вас исчезнуть!

Он открыл дверцу и протянул ей заботливо свою большую руку.

— Выходите осторожнее. Ну как, сможете? Может быть, мы с мсье отнесем вас?

— Нет-нет. Вот только если бы вы проводили меня до двери.

— Конечно, а как же!

И этот весельчак, здоровый тип, посмотрел на меня так игриво, что я задохнулся от злости.