– Произошло убийство.
– Что… здесь? – спросил Антон. – Гостя?
Козима кивнула, стряхивая пепел с сигариллы.
– Священника. Армандо Курио.
– Кого?
Она закатила глаза.
– Конечно же. Забываю, что ты не отсюда. Курио один из священников храма Палласа, но у него здесь другая репутация.
В садах Талассы нередко видели представителей духовного сана с определенной репутацией. Со дня основания города игорные дома и другие нечестивые заведения должны были находиться только в Нижнем городе, где жил Антон. Верхний город, где проживали священники и представители высших сословий, был предназначен для благочестия и набожности. Возможно, когда-то так и было. Но теперь священники, казалось, были заинтересованы только в обогащении и утолении своих собственных грехов, жажде роскоши в таких местах, как сады Талассы, – местах, где такие потребности скрывались под маской респектабельности.
Козима еще раз затянулась сигариллой.
– Думаю, неудивительно, что выбрали его.
Антон резко глянул на нее.
– Что ты имеешь в виду под «выбрали»?
– Говорят, – сказала она, беззаботно растягивая слова, как тогда, когда хотела, чтобы он следил за каждым ее словом, – что его убила Бледная Рука.
– Кто говорит?
Козима лишь махнула рукой в облачке дыма.
– Стефанос говорит, что видел, как выносили тело. Бледный отпечаток руки на горле, как и на жертвах в Тарсеполисе.
– Стефанос идиот, – машинально ответил Антон. Но по коже побежали мурашки. Антон впервые услышал, что Бледная Рука в Паллас Атосе. Но ходили слухи о таинственных смертях, отмеченных бледным отпечатком руки, когда он жил в Тарсеполисе. Юноша слышал, что в Чарисе об этом говорили уже почти пять лет.
Все пересказывали одно и то же – что Бледная Рука убивала только тех, кто этого заслуживал.
– Как думаешь, почему она выбрала его? – спросил Антон. – Что он натворил?
– Все как всегда.
Это означало кражу богатств из городских храмов ради роскошных встреч, на которых священники могли есть, пить и утолять свои желания с мужчинами и женщинами, приглянувшимися им.
– И что хуже, – продолжила она, – у Курио был Дар разума, и все говорили, что он талантливый алхимик. Только он не создавал лекарства или снадобья удачи. Ходили слухи, что Курио специализировался на эликсирах, которые делали тебя покорным и сговорчивым. Говорят, он ходил в Нижний город, находил там мальчиков и девочек и приглашал их стать послушниками в храме. Он опаивал их этой штукой и… ну…
Желудок Антона сжался. Он знал, какие страшные вещи могущественные люди делали с уязвимыми.
– О чем вы двое шепчетесь?
Антон повернулся и увидел не кого иного, как Стефаноса, подходящего к ним. Самодовольный и полный чувства собственной важности, Стефанос работал камердинером в Талассе. Гости, кажется, любили его так же, как презирали работники. Он всегда мешался под ногами на кухне, требуя дегустации блюд, якобы чтобы убедиться, что они соответствующего качества. Мужчина всегда громко хвастался тем, какого священника или торговца он обслуживал этой ночью. Единственным качеством, за которое его можно было терпеть, было проигрывание больших сумм денег Антону во время игры в канбарру.
Антон не удивился, что Стефанос решил использовать это убийство, чтобы показаться важным.
Но ему все еще было любопытно.
– Козима сказала, что ты видел тело.
Стефанос глянул на Антона, и его полные губы растянулись в усмешке.
– Да?
– Ну? – спросил Антон, вскидывая бровь. – Это правда?
Стефанос обнял Антона за плечи.
– Слушай, я повидал всякого неприятного в своей жизни. Но это? Там? Это была самая проклятая Тарсеисом вещь, которую я видел. На том парне даже царапины не было. Всего одно прикосновение, и он… – Стефанос изобразил перерезанное горло. – Заставляет задуматься… может, пришло время открыть наши глаза на то, насколько в действительности опасны одаренные.
Антон непроизвольно поежился.
– Ты идиот, – сказала Козима Стефаносу, повторяя ранее произнесенное замечание Антона.
Стефанос повернулся к ней с усмешкой.
– Ты бы поняла, если бы увидела.
– Ты говоришь так, словно готов обрить голову, как остальные из этих фанатиков в капюшонах, – сказала Козима, выпуская еще один клуб дыма.
– Здесь больше нет пророков, чтобы сдерживать одаренных, – сказал Стефанос. – Мы видели, что священники творят здесь просто потому, что они одаренные и считают, что это делает их лучше нас. И теперь такие люди, как Бледная Рука, орудуют в городе, убивая кого хотят своими неестественными силами.