— Ну, так вот, посреди Сада растет Древо...
— Расскажи ей о Плодах, Дэн. Ева, ты не должна...
— Да, ты не должна дотрагиваться до них...
— Нет, все вовсе не так, Дэн. Михаэль говорил, что ты можешь дотрагиваться до них, но только не можешь вкушать...
— Не прерывай меня! Теперь придется начать все сначала. Так вот, здесь есть Древо...
Адам медленно шел вниз по течению ручья. Никто еще никогда не лгал в Эдеме. И он действительно искал фрукты. Но Лилит видела, что он также всматривается в пестрые пробелы между деревьями, и лицо его напряжено от сдерживаемого нетерпения. И она снизилась, невидимая, но шелестя листвой.
— Адам... Адам!
— Лилит! Где ты?
С огромным усилием Лилит сфокусировала свою сущность, оставаясь все так же бестелесной, безмолвной и неосязаемой, но все же силы ее желания хватило на то, чтобы Адам смутно услышал ее и увидел колеблющуюся на фоне листвы фигуру, которую он сам создал для нее. Она изо всех сил концентрировалась, мерцая пред его взглядом.
— Лилит! — закричал он, двумя большими шагами приблизился к ней, протягивая руки.
Лилит склонилась к нему. Но мускулистые, окутанные светящейся дымкой руки сомкнулись вокруг нее, прошли сквозь нее и столкнулись друг с другом в пустом воздухе.
Она опять назвала его по имени, и трепеща, постаралась прижаться к нему всем телом. Но и она чувствовала его не больше, чем он мог коснуться ее, и словно порыв невиданного здесь урагана, вернулась прежняя боль, которую она испытала в эфире. Даже здесь, находясь в его объятиях, она не могла коснуться Мужчины. И никогда больше не сможет быть никем иным, как только воздушным видением, в то время как Ева... в то время как Ева в украденном у нее теле...
— Адам! — снова закричала Лилит. — Сначала ты был моим! Ты слышишь меня? Адам, ты вернешь меня, если приложишь усилия! Сделай это, и тогда мы снова сможем быть вместе! Сделай же, сделай!..
Он увидел ее смутный силуэт, а сквозь него — усыпанный цветами склон.
— Что случилось, Лилит? Я едва различаю тебя!
— Ты один раз уже захотел меня, и я явилась тебе во плоти! — отчаянно закричала она. — Так захоти же меня еще один раз, Адам!
— Я сделаю это, — ответил Адам, и голос его внезапно задрожал, но тут же снова окреп. — Возвращайся, Лилит! Что с тобой случилось? Вернись!
Лилит закрыла глаза, чувствуя, как ее бестелесные конечности наливаются и облекаются в плоть. Она уже чувствовала под ногами траву, грудь Адама, которой касалась руками, его крепкие объятия, и в этих объятиях она возникала из небытия, возникала во плоти, созданной силой этого Божьего образа. Но тут...
— Адам... Адам! — раздался откуда-то из листвы сладостный голосок Евы. — Адам, где ты? Я хочу пойти посмотреть на Древо, Адам! Где ты, дорогой?
— Быстрее! — отчаянно закричала Лилит, ударив наполовину обретшими плоть руками его в грудь.
Но Адам уже ослабил объятие. Он оглянулся через плечо, и прекрасное лицо его помрачнело. Он опомнился.
— Отринь всех других... — пробормотал он чужим голосом.
Лилит задрожала, распознав тембр Голоса, который говорил в тишине. «Отринь всех других... — так сказал Бог. — Отринь всех других, кроме Евы...»
Руки Адама отпустили Лилит.
— Я... Я... Ты подождешь меня? — нерешительно сказал он, отступая от ее полуразмытой фигуры, прекрасной и скрытой под сенью деревьев. — Я вернусь...
— Адам! — вновь позвала его Ева, ближе и еще сладостней. — Адам, я заблудилась! Адам! Адам, где ты?
— Я иду, — крикнул в ответ Адам и бросил еще один долгий взгляд на Лилит.
Затем повернулся и пошел среди деревьев, которые расступались, давая ему дорогу, и его полубожественное свечение давало отблеск на листьях там, где он шел. Лилит смотрела на его красивую слегка светящуюся фигуру, пока она не скрылась из виду.
Затем закрыла полутелесными руками свое лицо, колени ее подогнулись, и она осела в траву, а темные волосы развевались на ветерке, который дул словно бы ниоткуда, не тревожа ни один листок.
И она почувствовала, как в ней начинают пробуждаться какие-то кровожадные инстинкты. У нее уже были слезы, и Лилит испытала определенное облегчение при открытии, что может плакать.
А потом, через, казалось, очень долгое время, она услышала шипение. Сквозь вуаль собственных волос она приглядывалась какое-то время, то и дело икая от подступающих к горлу рыданий. Повела взглядом вокруг и вдруг с легким вскриком вскочила на ноги с такой легкостью, словно была еще не материальна.
Прямо на нее смотрел Змей — смотрел и усмехался, но глаза его были мудрыми. В зеленоватом сумраке под деревьями он был так красив, что даже она, видевшая Адама, испытала острое восхищение. В те времена Змей ходил вертикально, как человек, но при этом был совершенно нечеловеческим по виду, и красота его отличалась от человеческой, как ночь от дня. Гибкое, великолепно сложенное и солидное по любым стандартам, в высшей степени мужское создание.