Ибо эпоха развитой культуры клонилась к закату. Джеймс с грустью подумал о том, что у него не было достаточно свободного времени, чтобы разобраться в том, что происходит. Он пожалел, что не читал старых книг, потому что знал — круг замыкается, как он уже давным-давно замкнулся для многих других рас.
Говорят, мы «временно консолидируемся», подумал он, глядя на огромные мраморные горы, окруженные облаками. Но мне виднее. Тут у меня есть перспективы, каких не будет дома, или же они просто притворяются, что их не существует. Все признаки угасания Земли налицо. Только лучшая раса способна отвоевать то, что мы потеряли, но точно не человечество в его нынешнем состоянии. Однако по-настоящему достойной расы не существует. Венериане, возможно, и взялись бы за это дело, но уже слишком поздно. Через несколько столетий нам, вероятно, удалось бы внушить этим изворотливым умам некоторое представление о сути идеализма. Я не знаю. Сейчас уже ничего не поделаешь. А ведь мы так надеялись на них! Я не могу назвать ни одну хоть чуть-чуть подходящую расу. Варвары, сейчас атакующие Землю, в скором времени изживут себя. Другие планеты империи — либо древние цивилизации, почти вымершие, как и мы, либо какие-то и вовсе недочеловеческие племена с невысоким уровнем интеллекта, который невозможно развить даже при должном обучении. И поэтому величайшая империя в истории человечества рушится изнутри, и уже нет никакой надежды на ее возрождение.
Проникший и комнату сильный аромат кофе нарушил воцарившуюся тишину. Улыбающаяся Кванна вошла в сопровождении слуг с подносами. Ловко наливая кофе, она своими глубокими и спокойными глазами прочитала выражения лиц сидящих перед ней троих собеседников, но никто из них этого не заметил.
Протянув Гежу чашку, она поставила перед ним серебряное блюдечко с хлебом, согласно церемониальному венерианскому обычаю, который также соблюдают представители других рас. Здесь, как и на Земле, хлеб символизирует источник жизни, и гостям обязательно подают его вместе с едой в независимости от того, хотят они этого или нет.
Из-под полуопущенных век Геж быстро взглянул на тарелку, затем искоса посмотрел на Кванну. Она с удивлением встретилась с ним взглядом, быстро смекнув, — затевается что-то связанное с Джеймсом, ибо в сложной системе символов, используемой венерианами, хлеб обозначает лидера или главу семьи.
— Я думаю, вы неправильно понимаете Вастари, командир, — сказал Геж, потягивая кофе. — Верно, что ни один венерианин так до конца и не осознает, что другие расы подразумевают под словом «идеализм». Но Вастари считает себя во всем правым. Он говорит о свободе, знаете ли.
— О том, как безнаказанно грабить и устраивать поджоги, обрекая всех остальных на голодную смерть!
— Возможно, — кивнул Геж и принялся крутить в руке серебряный нож, лежащий на блюде с хлебом. — Думаю, так и есть. Но я представитель прошлого поколения, джентльмены. Мой мир канул в Лету несколько тысячелетий назад. Вы — настоящее, но ваше время уже почти истекло. А за Вастари будущее, и только оно покажет последствия его действий. Но нас с вами, увы, к тому времени уже не будет. — Геж покачал седовласой головой, взяв нож, лениво вонзил его в кусок хлеба, лежащий рядом на блюдечке, и исподлобья глянул на Кванну. — Как торговец, имеющий дело с горными племенами, командир, — заметил он не к месту, — я уже много лет пытаюсь понять менталитет венериан с позиции чужеземцев. Приведу пример. Однажды я видел, как глубокой ночью горец избивал не нападавшего, нанесшего ему удар, а врага нападавшего. Никто, кроме венерианина, не смог бы понять смысла такого возмездия... Отличный кофе, моя дорогая Кванна. Можно мне еще чашечку?
Спокойствие в спальне, освещенной голубыми сумерками, нарушали только мягко колышущиеся занавески. Тишину прерывало лишь ровное дыхание Джеймса, не считая редкого далекого грохота оползней и удаляющихся шагов часового, охраняющего покой командира.
Тот спал как убитый. Кванна позаботилась об этом, предусмотрительно дав ему ночной колпак. Сама она сидела в самом дальнем углу комнаты, где собрались синие тени, делая его похожим на подводную пещеру, находящуюся глубоко под венерианскими морями. Сидела она совершенно неподвижно, устремив немигающий взгляд на окно, за которым то появлялась, то исчезала тень часового.
Кванна мысленно благодарила Гежа. Она не понимала, каким образом он догадался о ее чувствах к командиру, но была уверена — он обо всем знал. Геж был таким же чутким, как настоящий венерианин. Она также знала, что старого марсианина чрезвычайно забавлял тот факт, что на виду у ничего не подозревающих землян он знаками поведал ей, что Истри собирается убить Джеймса. Да, Геж прожил на Венере достаточно долго, чтобы мыслить почти как венерианин.