Грендаль лениво восседала в кресле, а вдоль выложенных камнем стен выстроились мужчины и женщины, облаченные всего лишь в накидки из прозрачной белой ткани; каждый из них, преисполненный преклонения перед госпожой, представлял собой безупречный образчик своего рода. От пылавшего в камине огня исходило приятное тепло, и отсветы пламени ложились на кроваво-красный ковер тонкой работы. Вытканные на ковре фигуры юношей и девушек самым причудливым образом сплетались между собой, и подобный узор бросил бы в краску смущения даже самую искусную и искушенную куртизанку. Свет клонящегося к вечеру дня вливался в распахнутые окна дворца, из которых открывался замечательный вид на сосны внизу и сверкающее под солнцем озеро.
Облаченная в светло-голубое платье доманийского покроя – ей стала нравиться мода этой страны, хотя ее платье было намного прозрачней, чем обычно носили местные жители, – Грендаль неспешно пила сок сладкощетинника. К тому же эти доманийцы слишком уж любили шептать, когда бы сама Грендаль предпочла громкий, от души крик. Она сделала еще один глоток сока. Какой у него необычно кислый привкус. В нынешнюю эпоху этот напиток считается редкостью и экзотикой, поскольку теперь такие деревья произрастают только на отдаленных островах.
Вдруг без всякого предупреждения в центре комнаты развернулся портал переходных врат. Грендаль едва слышно выругалась, заметив, что из-за раскрывшихся врат пострадал один из ее наиболее превосходных трофеев – молодая, в самом соку женщина по имени Тураса, член доманийского купеческого совета, едва не лишилась руки по локоть. В проем врат ворвался поток душного зноя, испортивший совершенное сочетание прохладного горного воздуха и теплых волн от пылавшего в камине пламени, которого добивалась Грендаль. Но она подавила вспышку гнева и сохранила самообладание, продолжая сидеть, откинувшись на спинку бархатного кресла с чрезмерно мягкой обивкой. Через портал шагнул посланец в черном, и чего тот хочет, она поняла раньше, чем он заговорил. Только Моридин знал, где ее искать, – только он один, так как Саммаэль теперь мертв.
– Миледи, вас требует к себе…
– Да-да, – промолвила она. – Встань прямо и дай-ка мне взглянуть на тебя.
Юноша замер смирно, пройдя по комнате всего два шага. О, как же он был привлекателен! Волосы светло-золотистого оттенка, столь редкие во многих уголках мира, зеленые глаза сверкают, словно поросшие ряской озерца, а фигурка гибкая, несмотря на мускулистость. Грендаль прищелкнула языком. Неужели Моридин пытается прельстить ее, посылая самого симпатичного своего красавчика, или же подобный выбор гонца – простое совпадение?
Нет. У Избранных для совпадений и случайностей места нет. Грендаль едва удержалась, чтобы не сплести узел Принуждения и самой не завладеть мальчишкой. Но она обуздала свой порыв. Если на мужчину воздействовать Принуждением такого уровня, то вернуть все к исходному состоянию будет невозможно, и Моридин, того гляди, разгневается. Впрочем, его капризы – не ее забота. Он никогда, даже в прежние-то годы, не отличался уравновешенностью. Если она сама намерена однажды стать Ни’блисом, важно не раздражать Моридина понапрасну, пока не придет время нанести удар.
Грендаль отвернулась от посланца – если она не способна заполучить его, то никакого интереса он для нее не представляет, – и взглянула в открытые врата. Она ненавидела, когда ее принуждали встречаться с кем-то из Избранных на чужих условиях. Она ненавидела, когда обстоятельства вынуждали ее покидать свою крепость и оставлять своих любимцев. Больше всего она ненавидела, когда ее заставляли унижаться перед тем, кто должен был сам находиться у нее в подчинении.
Но делать нечего. Моридин был Ни’блисом. Пока что. А значит, сколь бы ненавистно это ни было, у Грендаль нет выбора – она обязана откликнуться на призыв. Посему Грендаль отставила бокал, встала и прошла через врата, сверкая золотом вышивки, которая украшала ее почти прозрачное светло-голубое платье.
По ту сторону врат оказалось безумно жарко. Грендаль немедленно сплела пряди Воздуха и Воды, охлаждая окружающий ее воздух. Она находилась в здании из черного камня, в окнах, в которых не было стекол, дрожал ярко-красный свет. Эти красноватые отсветы наводили на мысли о закате, но в Арад Домане день только-только перевалил за середину. Она оказалась настолько далеко?.. Неужели? Или все же нет?
Всю обстановку комнаты составляли жесткие стулья из черного-пречерного дерева. Определенно, Моридину в последнее время заметно недостает воображения. Все черное и красное, и все крутится лишь вокруг того, как бы убить тех глупых мальчишек, что родом из деревни Ранда ал’Тора. Неужели только ей, одной-единственной, понятно, что настоящая угроза – сам ал’Тор? Почему бы просто не убить его и разом не покончить со всем?