– Ждем, – сказал Итуралде. О Свет, как же он ненавидит ждать. – Потом будем биться. Или, может, опять побежим. Я еще не решил.
– Тарабонцы…
– Не придут, – сказал Итуралде.
– Они же обещали!
– Обещали.
Итуралде сам ездил к ним, воодушевлял, просил еще раз выступить против шончан. Ему отвечали одобрительными криками, но следовать за ним не спешили. Они вообще не торопились что-либо предпринимать. Уже несколько раз он убеждал их сразиться «в последний раз». Они видели, к чему ведет эта война, и больше он не мог на них рассчитывать. Если вообще когда-либо мог рассчитывать.
– Проклятые трусы, – пробормотал Раджаби. – Испепели их Свет! Справимся сами. Не привыкать.
Итуралде в задумчивости сделал глубокую затяжку. Он наконец решился набить трубку двуреченским табаком. У него кончились запасы табака, это была последняя щепотка; он берег ее много месяцев. Хороший вкус. Лучше не найти.
Итуралде вновь принялся изучать карты, взяв в руки меньшую из них. Определенно, карты оставляли желать лучшего.
– У этого нового шончанского командующего, – произнес Итуралде, – под началом больше трехсот тысяч человек и вдобавок не меньше двух сотен дамани.
– Мы и раньше побеждали большие армии. Вспомни, что мы сделали у Дарлуны! Ты стер их в порошок, Родел!
И для этого понадобились вся изобретательность, мастерство и удача, которые сумел собрать Итуралде. Даже при этом он потерял больше половины своих людей. Теперь, зализывая раны, он бежал от второго, еще более многочисленного войска шончан.
На этот раз они не допускали ошибок. Шончан не полагались только на своих ракенов. Солдаты Итуралде перехватили нескольких пеших разведчиков, а значит, были еще десятки, которых не поймали. На этот раз шончанские военачальники знали истинную численность войска Итуралде и где именно оно находится.
Теперь врага водить за нос не выходит, в западню заманить не удается. И уже шончан неустанно охотятся за ним, избегая его ловушек. Итуралде планировал отступать все дальше вглубь Арад Домана; отход даст некоторое преимущество его войскам и растянет линии снабжения у шончан. По его расчетам, он мог продержаться так еще четыре или пять месяцев. Но теперь от этих планов проку не было; они пошли прахом, когда Итуралде обнаружил, что по Арад Доману рыщет целое полчище проклятых айильцев. Если доклады были верны – а сообщения об Айил зачастую бывали преувеличенными, поэтому Итуралде сомневался, насколько им можно верить, – то их насчитывалось под сотню тысяч, и они удерживали значительную территорию на севере, включая Бандар Эбан.
Сотня тысяч айильцев. Все равно что двести тысяч доманийских солдат. А то и больше. Итуралде хорошо помнил Кровавый Снег двадцать лет назад, когда казалось, что за каждого убитого айильца он терял десять человек.
Он очутился в западне, еще немного – и его раздавят, точно орех между двух камней. Лучшее, что смог сделать Итуралде, это отступить сюда, в заброшенный стеддинг. Это даст ему преимущество против шончан. Но очень небольшое. Шончанская армия в шесть раз превосходила его числом, и даже самый неопытный командир знает: сражаться при таком раскладе равносильно самоубийству.
– Раджаби, ты когда-нибудь видел мастера-жонглера? – спросил Итуралде, рассматривая карту.
Краешком глаза он заметил, как здоровяк озадаченно нахмурился.
– Я видел менестрелей, которые…
– Нет, не менестреля. Мастера.
Раджаби покачал головой.
Итуралде затянулся трубкой и лишь потом заговорил.
– Я видел однажды. Это был придворный бард в Кэймлине. Шустрый парень, и со своим умом мог бы найти себе применение получше, чем в этаком наряде щеголять. Барды нечасто жонглируют, но этот, когда его попросили, отказывать не стал. По-моему, он любил жонглировать и хотел порадовать юную дочь-наследницу.
Он вынул трубку изо рта, примял в чашечке табак.
– Родел, – сказал Раджаби. – Шончан…
Итуралде поднял палец, затянулся трубкой и только потом продолжил:
– Сначала бард жонглировал тремя шарами. Потом спросил у нас – сможет ли он справиться еще с одним. Мы подбодрили его. Он взял четвертый, потом пятый, потом шестой. С каждым шаром мы хлопали в ладоши все громче, а он спрашивал, не добавить ли еще один. Конечно, мы кричали: «Давай еще!» Седьмой, восьмой, девятый. Вскоре в воздухе летал уже десяток шаров, и они мелькали так, что я уследить за ними не мог. Барду стоило немалых стараний жонглировать ими. Ему приходилось то и дело наклоняться, чтобы у самого пола подхватить те шары, что он чуть не упустил. Он был слишком сосредоточен, чтобы спрашивать у нас, но собравшиеся сами просили еще. «Одиннадцать! Давай одиннадцать!» И вот помощник бросил жонглеру еще один шар.