— Если я позволю тебе сохранить твою умственно отсталую сестру в секрете, то что? Я буду держать её в стороне от вредительства твоему имиджу? Боже, ты кусок дерьма, Рафаэль Мартинес. Я думала, что Сэм была резка с тобой сегодня утром, но она не была такой жестокой, как ты.
Когда я разглагольствовала, его лицо стало жестче. К тому времени, когда я закончила, он был твердый, как гранит, его глаза были, как холодные куски янтаря.
— Ты закончила? — Спросил он, его голос был холодный, как и его глаза.
— Нет, я ещё даже не начала. Я собиралась поговорить с тобой попозже, и хотела пригласить Энни на обед, пусть она встречаться с людьми, но, очевидно, это не будет работать, так что я сразу перейду к следующему шагу. Поговорю с моими родителями.
Я ушла, прежде чем я смогла бы увидеть его реакцию.
Он крикнул мне вслед: — Сколько мне лет, Майя?
Я обернулась. — Откуда, черт возьми, я знаю? Что бы ты ни сказал про школу, я уверена, что это будет враньем в любом случае.
— Мне шестнадцать, как и тебе. То есть тебе будет шестнадцать завтра, как я слышал. Мой день рождения был в прошлом месяце.
— Поздравляю. — Я начала снова уходить. — Я пришлю тебе открытку, в следующем году, если ты будешь всё ещё здесь, в чем я сомневаюсь.
— Тебе не нужно сомневаться в этом. Я уеду наверняка, если ты расскажешь об Энни.
— Ты угрожаешь, что увезёшь её, чтобы…
— Легально, я не могу увезти её. Мне шестнадцать, Майя. Едва исполнилось шестнадцать. Ей девятнадцать. Кто из нас является опекуном?
Я промолчала, потом тихо сказала, — Ох.
— Да, ох. Энни и я никогда не знали нашего отца. Наша мама умерла в прошлом году, когда Энни было восемнадцать. До инцидента. Таким образом, она получила опеку надо мной.
— Несчастного случая? Он вызвал повреждения головного мозга?
Во взгляде Рейфа было горе… боль, мне было очень трудно видеть его таким, но он быстро отвернулся, бормоча: — Да. Это повреждение головного мозга. Если об этом кто-нибудь узнает, я отправлюсь в приёмную семью, а она во врачебный институт. Этого ни один из нас не хочет.
Я подошла к нему. — Мне очень жаль. Я просто… — Сделала поспешные выводы. Очень удивилась. — Мне очень жаль.
Он повернулся в мою сторону и провел рукой по волосам. — Да, хорошо, я знаю, это звучит плохо. Это действительно плохо. Я определенно не хочу, чтобы она так жила. В школе думают, что мне семнадцать лет, и день рождения у меня в начале следующего года, так что в любом случае мне надо долго ждать.
Я не знаю, что сказать на это. Когда он признался, почему он делал вид, что курит — его честность тоже поразила меня. На этот раз, однако, он, казалось, не пытался, заработать от меня очки.
Он доверял мне такие вещи, но мне казалось я не заслуживала его доверия, и это заставило меня понять, что у него не было того, кому он бы мог это доверить здесь, в Салмон Крике.
— Ну, возвращаясь к сказанному, — сказала я наконец, — на счёт провести время с Энни. Не в городе, конечно, но, может мы могли бы пойти погулять или что-то в этом роде. Она говорила, что любит лес. Я бы могла показать его ей.
— Она бы хотела этого, — Он посмотрел на меня. — Спасибо.
Мои щёки пылали. Я отвернулась и пробормотала:
— Конечно. — потом я спросила:- Идёшь завтра на вечеринку? — потому что это единственное, что мне тогда пришло в голову, чтобы сменить тему.
— Вечеринка Дэниела? — Рейф выглядел удивлённым, не представляя, почему я думала, что он пойдёт на вечеринку парня, который определённо недолюбливает его.
— Ну, это будет в доме Дэниела, но на самом деле…
— Вечеринка в честь твоего дня рождения. Я знаю. — Он продолжал смотреть на меня, и я не виню его. Вряд ли я позвала бы его, из-за Дэниела.
— Все туда идут, — сказала я. — Весь класс.
— Да, я знаю. Хэйли спрашивала, иду ли я, но я не воспринимаю это как приглашение. Ну, пока я не пойду с ней, чего бы я не очень хотел.
Я должна была посмеяться над этим.
— Не виню тебя. Но сейчас ты можешь считать себя официально приглашённым именинницей. Так легче познакомиться с людьми, чем в курильнице. И здоровье сбережёшь.
Это заставило его улыбнуться. Не той обычной ленивой ухмылкой, а чем-то другим, отличным от холодного гнева, который он излучал на Сэм, и потом на меня. Кривой улыбкой. Колеблющейся. Не совсем стеснительной, но той, которая затронула меня больше, чем его сексуальная улыбка, которую он раздавал на право и на лево. Когда я почувствовала это, я почувствовала и укол паники, который говорил, что влюбляться в Рафаэля Мартинеза было плохой идеей. Тогда он сказал — Посмотрим. — тоном, который говорил, что он вряд ли появится, я расслабилась.