Там она не спеша обустроилась. К тому моменту, когда Талиас вернулась в салон, ее подопечная отложила квестис и со смурным видом смотрела на ряд дублирующих экранов, который был размещен на переборке под полкой с нехитрой снедью.
– Мы уже вылетели? – спросила Талиас.
Девочка кивнула:
– Да, совсем недавно. – Помедлив, она украдкой бросила взгляд на свою новую соседку. – Вы новая пекунша?
– Я твоя воспитательница, – поправила Талиас, морща лоб. «Пекунша»? Это что, новое название должности или малышка сама придумала такое слово? – Я буду заботиться о тебе все время, пока мы остаемся на «Реющем ястребе», – пояснила она, после чего уселась в другое кресло. – Меня зовут Талиас. А тебя?
– Разве вам не сказали?
– Меня позвали в последний момент, – призналась женщина. – Пришлось поднапрячься, чтобы успеть в космопорт до отлета челнока.
– А, – немного растерянно протянула малышка. Наверное, раньше ей попадались более дисциплинированные воспитательницы. – Меня зовут Че’ри.
– Очень приятно, Че’ри, – улыбнулась Талиас. – Во что ты играла?
– Что? А. – Девочка прикоснулась к экрану. – Я не играла. Я рисовала.
– Вот оно что, – протянула Талиас. Значит, Че’ри любила рисовать, а сама она с трудом отличала рабочий конец стилуса от декоративного. Эта тема вряд ли поспособствует сближению. – Я не знала, что в «шмыг-тык» есть опция рисования.
– Это не настоящее рисование, – смущенно поведала девочка. – Я просто беру готовые кусочки и соединяю их в картинку.
– Надо же как интересно. Похоже на мозаику. Можно посмотреть?
– Нет. – Съежившись, Че’ри схватила квестис и прижала его к груди. – Я никому не показываю.
– Твое право, – поспешила заверить ее Талиас. – Если когда-нибудь передумаешь, мне будет очень приятно посмотреть твои рисунки.
– А вы любите рисовать?
– У меня плохо получается, – вздохнула она. – Но мне нравится любоваться искусством.
– Вы думаете, мое рисование – глупости?
– Конечно, нет. Такой талант всегда на пользу.
– Я же не по правде рисую, – напомнила Че’ри. – Просто передвигаю кусочки картинки.
– Ну и что, на это тоже нужен талант, – выкрутилась Талиас. – Так что никакие это не глупости.
Че’ри опустила ресницы:
– Моя предыдущая пекунша так говорила.
– Она ошибалась.
Девочка сдавленно фыркнула:
– Она считала, что никогда не ошибается.
– Уж поверь, – сказала Талиас. – Я на своем веку повидала столько этих «пекунш», что точно знаю, что она не права.
– Ладно. – Че’ри уставилась на нее. – Вы не такая, как остальные.
– Как твои остальные пекунши? – Женщина попыталась улыбнуться. – Наверняка не такая. Сколько их было?
Малышка снова опустила глаза.
– Восемь, – раздался едва слышный ответ.
Талиас передернуло от того, сколько боли в ее голосе.
– Ого, – тихо удивилась она. – Трудно, наверное, тебе пришлось.
Че’ри снова фыркнула:
– А вам-то почем знать?
– Потому что у меня было всего четыре.
Девочка уставилась на нее круглыми глазами:
– Вы – «идущая по небу»?
– Была раньше, – уточнила Талиас. – Но я помню, как это тяжело, когда у тебя забирают одну воспитательницу и назначают новую.
Че’ри снова съежилась и опустила взгляд.
– Я даже не знаю, что я делаю неправильно.
– Скорее всего, ничего. Я тоже много раз задавалась этим вопросом, но не нашла на него ответ. Правда, с одной мы не сошлись характером, и это мне видится единственной причиной.
– Они никогда не понимали, – выдавила девочка. – Ни одна из них.
– Потому что они никогда не были «идущими по небу», – объяснила Талиас. Хотя, если верить офицеру, который принимал ее на работу, раньше все воспитательницы были из бывших «идущих по небу». Она мимолетно озадачилась, почему традиция не сохранилась. – Когда мы уходим с этого поприща, мы почти никогда не возвращаемся.
– Так почему же вы вернулись?
Талиас пожала плечами. Не с руки рассказывать сейчас расстроенной малышке, что она прорвалась на корабль, чтобы вновь встретиться с тем, кого видела лишь раз в жизни.
– Я помню, как тяжела работа «идущей по небу», и подумала, что с таким опытом мне прямая дорога в воспитатели.