— Ага, мистер Редиард Гордон! Ф-р-р! Очень хорошо. Садитесь вон в то кресло.
Редиард Гордон садится. Ундерлип отфыркивается, подгибает свои волосатые ноги, чтобы усесться поудобнее, и опять глядит на Редиарда Гордона.
— Что? Эта ванна? Она походит на саркофаг? Х-хо!
Да это саркофаг и есть. Саркофаг Аменофиса Третьего. Ловко, не правда ли? В этой гробнице, в которой покоился прах царственного фараона, купается хлебный король Ундерлип, дед которого… Ах, мистеру это неизвестно? Дед Ундерлипа был пастухом. Да, да, простым пастухом. А его внук, Ундерлип, моет свой зад в гробнице фараона. Хорошо придумано? Это стоит больших денег, но зато сознание своего достоинства, мистер! До-стоин-ства!
Ундерлип поднимает вверх свой пухлый указательный палец и несколько раз с чувством повторяет:
— До-сто-ин-ства!
Затем он вылезает из ванны, заворачивается с головою в мохнатую простыню и садится против Редиарда Гордона.
— Вот что, милейший мой, — говорит он, хитро щуря глаза. — Будем говорить начистоту. Я вас ценю потому, что вы умеете оболванивать массы.
— Оболванивать?
— Ну, это, может быть, немножко резко, — уступает хлебный король. — Скажем: околпачивать. Или еще вежливее: обставлять. А? Что?
Редиард Гордон видит, что у хлебного короля игривое настроение, и в тон ему подтверждает:
— Да, да, я умею, мистер.
— Ведь девяносто девять процентов людей — это круглые идиоты. Что?
Редиард Гордон решает трудную задачу: считает ли хлебный король, что он, Гордон, входит в число девяносто девяти или в число избранного одного процента.
— М-м! — мычит Редиард Гордон.
— Умным людям нужны деньги, а идиотам нужна идея. И-д-е-я! Подавайте им идею, иначе они взбунтуются. А?
— Д-да, идея, — робко произносит Редиард Гордон, не зная, куда клонит Ундерлип.
— Вам известно, что война решена?
— То есть, пока еще неофициально, мистер.
— Что значит «неофициально»? Я, Лориссон, Бранд, Дэвис, четыре треста решили. Ну? Америка в союзе с Францией против Англии и Японии. Ясно, как на шахматной доске. Что?
— Я весь внимание, мистер.
— В наших руках вся американская пресса. Я, Лориссон, Бранд и Дэвис скупили половину акций газетного треста «Полиграф».
— Отлично, мистер.
— Нам нужен человек, который умеет выдумывать порох. Этот человек вы, Редиард Гордон.
— Я? Позвольте вам выразить…
— Ничего не надо выражать, — жестом освобожденной из простыни голой руки останавливает его хлебный король. — Вы будете главным директором всех наших изданий.
Что?
Пока ошеломленный Редиард Гордон находится в счастливом трансе, Ундерлип скидывает с себя простыню и влезает в кальсоны.
— Позвольте все-таки выразить… — пробуждается из забытья Редиард Гордон.
— Нет, повторяю: не надо выражать, — похлопывая по своему животу, говорит хлебный король. — Выдумайте порох!
— То есть?
— Нам нужна идея. Понимаете? И-де-я! Ха-ха! Идея для остолопов, для баранов, крепкая, как нашатырь. Идея, которая била бы в нос и исторгала бы слезы. Слезы умиления. Слезы патриотизма. Словом, нам нужно, чтобы все поголовно захотели воевать. Что вы скажете? Выдумайте, мистер, хороший порох, и вы тоже будете купаться в гробнице какого-нибудь фараона.
Редиард Гордон складывает обе руки, ладонь к ладони, и поднимает их вверх:
— Господи, боже мой! Разве не я выдумал Кингстон-Литтля? Разве не я выдумал «Америка для американцев»? Разве не я…
— Вы, вы, вы! Но нам нужно еще крепче. Ведь это война, вторая война. Понимаете?
— Есть, мистер.
— Ну?
— Выпустите на миллионы долларов акций всех четырех трестов в мелких купюрах. На три-четыре миллиона. Самая широкая рассрочка. Верная гарантия дивиденда. Военная сверхприбыль дает сверхдивиденд.
— Ага! Ага!
— Каждый рабочий получает акцию. Каждый рабочий хочет войны. Жаждет победы Америки, потому что он акционер и патриот. Америка для американцев, все дивиденды всего земного шара для американцев.
— Вы выдумали настоящий порох, Редиард Гордон. Позвольте выразить вам…
Тут приходит очередь и за Редиардом Гордоном. Он повторяет жест хлебного короля.
— Не надо выражать, мистер. Я выражу все это в прессе.
— Выражайте.
Ундерлип ныряет головой в свою сорочку и оттуда еще раз бормочет:
— Выражайте, мистер Гордон.
Автомобиль с Сэмом останавливается за городом, на пустыре, Сэма ведут к одинокой ферме, находящейся в полуверсте от дороги, среди забранных колючей проволокой полей. Молодцы вталкивают Сэма в ферму, а сами остаются за дверью.