Выбрать главу

— Пусть говорит! — подхватывает собрание.

— Говорите, мистер Сэм, — приглашает его жестом на тюк хлопка Кингстон-Литтль.

И вот Сэм на тюке, рядом с Кингстон-Литтлем. Вместе с кровавым плевком он выбрасывает из своей груди:

— Товарищи! Вы помните бомбу на Бродвей-стрите? Кингстон-Литтль подскакивает, хватает Сэма за руку.

— Молчите, болван! Об этом теперь не время говорить.

— Пусть говорит! — орут товарищи Сэма.

— Дайте ему говорить! — грохочет собрание. И Сэм говорит.

— Эту бомбу бросили в патриотов не красные. Эту бомбу дал мне Кингстон-Литтль и велел мне бросить в вас.

Кингстон-Литтль опять подскакивает и хватает Сэма за горло.

— Ты лжешь, бестия! Тебя подкупили.

— Да, подкупили! — оттолкнув Литтля, кричит Сэм. — Этот мошенник заплатил мне двести пятьдесят долларов. Он втер мне очки. Он втирает вам очки, товарищи.

— Долой агентов Москвы! — кричит Кингстон-Литтль.

— Долой! Долой! — подхватывают все. — Бей его!

И вдруг на трибуну вскакивает высокий тонкий человек с алым крестом на лбу.

— Я — Джек Райт, коммунист! — бросает он металлическим голосом.

Кингстон-Литтль цепенеет. Все собрание цепенеет.

— Кингстон-Литтль подстроил историю с бомбой, чтобы упрятать нас в тюрьму. Для своей игры он не пожалел вашей крови. Гоните вон Кингстона-Литтля. Он лакей миллиардеров.

Толпа патриотов бросается к трибуне с ревом:

— Ложь! К суду Линча красную собаку!

Другая толпа патриотов стучит палками и кулаками.

В правом углу пакгауза гремит выстрел. Пуля свистит у уха Райта. Кто-то обрезает электрический провод. Свет гаснет. Свалка. Револьверные выстрелы хлопают, как удары бича. Десять человек с Джеком Райтом во главе вырываются из пакгауза на улицу и, сев в автомобиль, мчатся из гавани в город.

VIII

— Алло! Кингстон-Литтль вызывает мистера Ундерлипа. Это правда? Фоторадиофон работает? Или слух лжет. Ундерлип решительно не верит своим ушам.

Но труба фоторадиофона упорно выкликает:

— Алло! Алло! Мистера Ундерлипа…

— Как, как? А ну-ка, повторите еще раз.

— Вызывают мистера Ундерлипа! — труба фоторадио-фона гремит на всю комнату.

Отлично. Очень… Итак, красным — капут. Все приходит в порядок. Будет свет. И вода. И акции. И дивиденды. Ура! Ура! Молодцы патриоты.

— Я, это я, Ундерлип, Кингстон-Литтль.

— Дорогой Кингстон-Литтль, скорее же. Ну, ну! Коротышка Кингстон-Литтль на экране — весь как есть.

Только вот голова… Она точно в белой ермолке, от лба до затылка и ушей забинтована. Ранены? Пустяки? Отлично. Превосходно. Ну же?

Разве мистер еще не знает? Эге! В Америке сыскался человек, который умеет употреблять порох. Кто такой? Генерал Джордж Драйв. Железная рука! Каменное сердце!

Кингстон-Литтль потрясает своим кулачком в воздухе. Это означает железную руку. Потом он ударяет себя кулачком в грудь, демонстрируя железное сердце генерала Драйва.

Генерал Джордж Драйв сказал: «Нам не нужны говорильни». Теперь эти золотые слова стали лозунгом всех патриотов. Палата распущена. Сенат тоже. Президент распущен… То есть нет. Президент передал свои полномочия генералу Джорджу Драйву.

Что мистер говорит? Это пахнет диктатурой? Совершенно верно, диктатура. Железная и беспощадная. Генерал Драйв не знает разных фигли-мигли. Что такое «фигли-мигли»? Генерал не любит дипломатии. Например, в Бостоне были взяты в плен две тысячи красных.

Генерал отдает приказ: «расстрелять». Всех? Ну да! Всех до одного. Поставили пулеметы и чик-чик-чик! Чисто сделано! Демократы Бостона послали депутацию к генералу. Так и так, генерал, во имя гуманности следует помиловать женщин. Что им ответил генерал Драйв?

Тех, кто будет мешать мне гуманностью, я буду вешать. Красных расстреливать, а гуманных вешать. Да-с!

Ундерлип просит Кингстон-Литтля держаться ближе…

Что слышно в Нью-Йорке? Где же газ? Где электричество? Почему все еще не выходят газеты?

Кингстон-Литтль не отвечает. Вот ответ. Он разворачивает белую афишу. Фоторадиофон приближает ее. Ундерлип читает вот что:

«Я, главнокомандующий республики, генерал Д. Драйв, объявляю:

Во-первых, жителям — в суточный срок сдать все оружие. Ослушники будут расстреляны без суда.

Во-вторых, солдатам — в двадцать четыре часа вернуться в казармы. Ослушники будут расстреляны без суда.

В-третьих, рабочим — в суточный срок стать на работу. Ослушники будут расстреляны без суда.