Это выбило меня из колеи, потому что я так долго хотел иметь детей. Я так ревновал к Никки, потому что у него, чёрт возьми, были такие красивые дети. Всякий раз, когда я бывал у него дома, я превращался в двухлетнего ребёнка и играл с ними помногу часов подряд. Я любил возвращаться в то время, когда всё в моей жизни было невинно и бессмысленно.
После выкидыша у Памелы я несколько месяцев находился в депрессии. Чтобы подбодрить нас и развеяться, Памела устроила грандиозный сюрприз — вечеринку стоимостью в триста тысяч долларов по случаю моего тридцатитрёхлетия. Я пришел домой тем вечером, и она сказала, “Я хочу, чтобы ты оделся, как король!”
Она схватила огромную фиолетовую мантию и безумную корону, которую она купила, затем художник по гриму покрыл меня белой пудрой так, что я стал похож на индейца племени Кроу или что-то вроде этого. Памела нарядилась в костюм циркового конферансье в большом старомодном цилиндре, она схватила меня за руку и повела к подъездной дорожке нашего дома, где стоял припаркованный наш тур-автобус, увешанный праздничными баннерами по случаю дня рождения. Внутри были девять карликов, которые пели “С днем рождения”, струящееся шампанское и десяток моих друзей, одетых в женские платья.
Мы ехали минут десять до близлежащего места под названием Сэмлер Ранч, и я сошёл с автобуса в свой собственный персональный фильм Феллини. Два ряда огней протянулись передо мной на сотни футов. Повсюду были карлики, которые говорили своими тонюсенькими голосами, “Добро пожаловать в Томмилэнд, добро пожаловать в Томмилэнд, хи-хи-хи”, пока сами они раскатывали красную ковровую дорожку между полосками огней. Тут же появились разные клоуны и акробаты, наполняя воздух конфетти. Я даже не был ещё под действием наркотиков, но я чувствовал себя так, словно я уже их принял.
Памела — конферансье — процессией вела меня и моих друзей по ковровой дорожке. Перед нами гигант на ходулях в костюме дьявола шёл сквозь толпу карликов, рассекая её, словно море. Позади него был огромный щит с надписью «Томмилэнд» и нарисованным на нём безумным клоуном. Когда я приблизился к надписи, я понял, что Памела фактически устроила для меня целый луна-парк. Там были грёбаные «Чёртовы колёса», «американские горки», «люди-змеи» в ящиках, львы в клетках и машины, пускающие мыльные пузыри. Под огромным шатром была оборудована профессиональная концертная сцена с барабанами и прочими инструментами для джема. Также на сцене стоял мой детский рояль, который Памела причудливо украсила золотистыми листьями с изображением рыбки кои и ножками из кованого железа. Там был Слэш и чуваки из «Guns N’ Roses», также был наш друг Бобби из «Orgy» с группой, в которой он играл в то время, «Electric Love Hogs». Она пригласила чуваков из цирковой труппы «Cirque du Soleil», который нам очень нравился, а из колонок звучала наша любимая группа «Radiohead». Там были все виды гурманских блюд, красиво выложенные наркотики, таитянские танцовщицы, барабанщики с острова Бали, движущиеся прожектора, плюс съемочная группа с 35-тимиллиметровой кинокамерой и грузовик со звуковой аппаратурой, чтобы документировать всё это. В 3 часа утра она вынесла мне торт с долбаным Майти Маусом на нём, потому что ему всегда достаётся девчонка, чувак, а затем мы все играли в лилипутский футбол, бегая на коленках.
Это была удивительная грёбаная вечеринка из преисподней. Но к концу ночи, когда я был уже совершенно никакой от наркотиков и алкоголя, на ранчо прибыла дюжина машин скорой помощи. “Что, чёрт возьми, происходит?” запаниковал я, схватив Памелу.
“Не волнуйся”, сказала она. “Я наняла санитарные машины, чтобы развести всех по домам, т. к. знала, что все будут слишком обдолбаны, чтобы ехать домой за рулём”. В 7 утра меня на огромных носилках принесли в мою спальню.
Я всегда говорил ей, что однажды, когда я больше не буду играть в рок-группе, а она прекратит сниматься в кино, мы начнём компанию по организации вечеринок. Она получала такое неописуемое удовлетворение от организации сумасшедших, детально проработанных вечеринок, которые проходили без сучка и задоринки.
Спустя десять дней после моего дня рождения Памела сказала мне, что она беременна уже четыре недели. Я никогда не был так счастлив, чувак. Мы хотели, чтобы у нас были абсолютно естественные, домашние роды без всяких лекарств. Мы не хотели никаких грёбаных мерзких больничных ламп, никаких этих шлепков по попке, весов со шкалой из нержавеющей стали и уколов с обезболивающим, которые вы получаете по программе материнской опеки. В сопровождении лёгкой музыки, при свете свечей и акушерками с обеих сторон, после семнадцати часов её родовых мук и четырехсот моих сигарет, в 3:02 утра 6-го мая 1996 года Памела родила Брэндона Томаса Ли (Brandon Thomas Lee). Слезы хлынули у меня из глаз, когда я увидел, как, чёрт побери, это существо выходит из моей жены прямо в грёбаной хозяйской спальне, где мы его зачали. Я даже помог вытащить его, чувак. Это определённо был самый счастливый день в моей жизни, а полчаса спустя я сел за пианино, и песня “Brandon” просто вылилась из меня.
В тот момент я не понимал этого, настолько я был вне себя от радости, но была ещё и оборотная сторона всего этого. Мы с Памелой так быстро заимели детей, что это не дало нам возможности построить твёрдые отношения. Когда вы совмещаете время, которое требуется для того, чтобы быть родителями, со временем, которое мы посвящаем нашим карьерам, то у вас едва ли остаётся свободная минута. Много позже я спросил её, “Почему мы перестали развивать наши отношения?”
“Мы не могли”, ответила она. “Я всё время была беременна”.
Когда вы любите кого-то, то нет большего желания, чем желание родить ребёнка, и эта вещь обоюдная. Но как только это происходит, вы отправляете вашу любовь в мусорное ведро. Заводя ребенка, вы создаете себе самого большого конкурента — человека, которого ваша жена будет любить больше, чем вас. Если отношения муж-жена полностью подчинены условностям (контракты, лицензия на брак, анализы крови), то отношения мать-дитя основываются исключительно на безоговорочной любви. Как бы там ни было, получив то, чего мы хотели больше всего на свете — прекрасного мальчика (а вскоре и второго сына), мы обрекли сами себя ещё до того, как это произошло.
Кроме того, были и другие факторы, которые были вне нашей власти. Как-то за обедом мы с Памелой, переключая телевизионные каналы, услыхали свои имена, которые были упомянуты в каком-то новостном шоу. На экране мы увидели чувака возле полок, набитых видеоплёнками «Tower Video». И мы поняли, что это были за плёнки.
За несколько месяцев до этого мы совершали пятидневное путешествие на экскурсионном судне в Лэйк Мид в качестве отдыха. Как обычно, я взял с собой видеокамеру. Мы не пытались снять порнофильм, а просто документировали наши каникулы. По возвращении домой мы посмотрели эту плёнку один раз, а затем я положил её в наш сейф. Сейф был пятисотфунтовым (около 230 кг) монстром, спрятанным под ковром в аппаратной студии в моём гараже, где мы записывали часть альбома «Generation Swine».
Памела и я провели то Рождество в Лондоне, в то время как в нашем доме производились кое-какие работы. Позднее я перестал записываться в подвале, а затем демонтировал студию. Когда оторвали ковёр, где когда-то был сейф, я увидел только пустое место. Замки и окна были целы, так что, должно быть, работали изнутри. Единственные люди, у которых были ключи, мой помощник и бригада строителей, где, подумать только, работал один электрик, который снимался в порнофильмах и хорошо знал этот бизнес. Как я себе это представляю, они, должно быть, вытащили сейф подъемным краном, отвезли его к кому-то из них домой и вскрыли или разрезали его. Вероятно, они охотились за оружием и драгоценностями, которые находились в нём, но также у них в руках оказались личные вещи, которые были важны для нас, от семейных реликвий до фотографий.
Я был так взбешён, что уволил помощника и натравил своих адвокатов на строительную компанию. Следующее, что случилось, мне позвонил один распространитель порно-продукции из компании под названием «Internet Entertainment Group». Он сказал, что он купил плёнку и собирается опубликовать её в Интернете. Адвокаты Памелы послали им ордер о запрете на продолжение противоправных действий, но по каким-то причинам он не был доставлен вовремя. Наши адвокаты и менеджеры посоветовали нам, что лучший способ минимизировать потери состоит в том, чтобы подписать контракт, в котором бы оговаривалось, что, т. к. компания держит нас за яйца, мы против своего желания дадим согласие на разовую демонстрацию плёнки в Интернете, а они в свою очередь не будут продавать оригинал, тиражировать запись, торговать копиями или повторно демонстрировать плёнку. Мы думали, что мы победили: Едва кто-нибудь увидит видео в Интернете, и мы сможем вернуть плёнку и таким образом уладим дело.