TOMMY LEE, возраст 21 год, ударные, это высокая энергия, воплощенная в одном человеке. Когда Томми берёт в руки палочки, никто не может усидеть на месте. Играет ли он на палках, барабанах, тарелках, гонгах, коубеллах или просто на деревяшках, для способностей и таланта Томми это не имеет значения. Он — ещё один важный компонент, уникальным образом способствующий «Motley Crue».
VINCE NEAL (обратите внимание, имя Винса написано неправильно), светловолосый, 21 год, ведущий вокалист и автор текстов, трепещите девичьи сердца. Винс командует сценой, за каждым его движением напряжённо наблюдает публика. Уникальный стиль Винса сочетает в себе диапазон влияния от Джона Леннона до Робина Зандера . Он — последняя частица, составляющая группу «Motley Crue».
Когда Никки, Мик, Томми, и Винс собрались вместе впервые, то волшебство не заставило себя ждать, и на свет родились «Motley Crue».
Творческий гений этих четырех исполнителей ясно показал новую музыку, о которой ещё не скоро забудут. Их музыка и талант — новая движущая сила в роке. Темы, которые затрагивают их песни, вовлекают аудиторию в музыкальную действительность повседневной жизни, выражение радостей и трагедий, с которыми сталкивается сегодняшняя молодежь. «Motley Crue» — это то, что ждала молодежь восьмидесятых — звук, который заставляет двигаться, слова, которые говорят, и внешность, которую создали наши герои.
«Motley Crue» — не восстание, а революция в рок-музыке. Возвращение к глубокому звуку Битлз (Beatles), воскрешённому с новой энергией в восьмидесятых.
За интервью и дополнительной информацией пожалуйста обращайтесь в «Coffman and Coffman Productions»: (916) 273-9554.
Глава 5. Никки
«Подробнее о джентльмене, который использует свои кулаки для налаживания связей, убеждения и творческого вдохновения»
Я слушал его похвальбу целый час. У него были тёмно-рыжие волосы, бритые виски — жалкое подобие могавк [20]и серьга в ухе, которое даже не было проколото по-настоящему. Подобно любому другому выпендриле панк-рокеру, он болтался той ночью в «Whisky A Go-Go», наблюдая за агонией лос-анджелесской панк-сцены. Дэвид Ли Рот, Роббин Кросби и Стивен Пирси из «Ratt» зависали той же ночью вместе с нами в Пёстром Доме (Motley House). Маленький панк пытался доказать нам, что он был бОльшим рок-н-рольщиком, чем любой из нас, что он был более жестким и безбашенным чем я, хотя было ясно, что он — всего лишь богатенький, плохо воспитанный мальчик из благополучного Орандж Каунти, вбивший себе в голову, что он панк. Наконец, я не выдержал.
“Ты — не панк, твою мать, ты — хрен моржовый!” Я спрыгнул с дивана, прижал его голову к столу, оттянул ему ухо и придавил его пальцами к деревянной крышке стола. Затем, на глазах у всей комнаты, я вбил гвоздь прямо через мочку его уха.
“A-a-a-a-a-a-aй!” — вопил он, корчась от боли, прикованный к столу, словно цепной пёс.
“Вот теперь ты — панк-рок!” — сказал я ему. Мы прибавили громкость на стереосистеме, и продолжили вечеринку, как будто его там не было. Когда я проснулся на следующий день, он ушел, но гвоздь загадочным образом все еще торчал в столе. Представляю себе, что ему пришлось проделать, чтобы сбежать.
Я достиг нового этапа в моей жизни. Я больше не был угнетённым, обманутым, сопливым, бесталанным подростком, умоляющим крутых парней позволить мне играть в их группе. Я был в крутой группе. Я записывал свой собственный альбом со своими собственными песнями. У нас была собственная квартира в самом центре музыкального круговорота, которая была единственным местом, где можно было расслабиться после выступлений. Мы разъезжали повсюду в «Кадиллаках», которые Коффман арендовал для нас. Неблагодарные, мы могли отломать им двери или разбить вдребезги, не думая о том, сколько они стоят.
Когда мы выходили на улицу вместе — четыре выродка — разодетые, словно портовые шлюхи, людей притягивала наша энергия. Если мы шли в «Трубадур», то все шли с нами. Если мы расходились, клуб моментально пустел. Было похоже, что мы становились королями Лос-Анджелеса. Казалось, каждый парень хотел быть похожим на нас, а каждая цыпочка хотела трахаться с нами, и все, что от нас требовалось — просто быть группой.
Это было самое лучшее время в моей жизни, но оно же было и самым мрачным временем. Я был ходячим террором. Заноза в моём плече выросла до размеров огромной глыбы — устойчивое выражение, означающее чьё-либо вызывающее поведение; поиск повода для драки) и, если кто-нибудь пытался её тронуть, я разбивал ему лицо. Человек, похожий на ротвейлера или тигра — очень красивое животное, но стоит только его задеть, а вы в этот момент оказываетесь где-то поблизости, то считайте, что вам не повезло, независимо от того, кто вы такой.
Как бы там ни было, я был именно таким человеком. Однажды ночью, когда я проснулся после хмельного дня, мы с Винсом пришли на выступление в «Whisky A Go-Go» раньше обычного. Когда я вошел, какой-то хрен с перьями вместо волос поглумился: “Кем это ты себя возомнил? Китом Ричардсом или Джонни Тандерсом?”
Я не промолвил ни слова. Я схватил его и начал бить лицом о барную стойку, разбивая стаканы и заливая прилавок кровью. Вышибала подошёл ко мне и, вместо того, чтобы выгнать меня, улыбнулся. “Круто, чувак” — сказал он. “За это тебе полагается бесплатная выпивка. Не возражаешь, Сикс, если я буду звать тебя Мухаммед Али?”
Он проводил нас с Винсом наверх, и мы продолжили пить «Джек Дэниелс». Однако в то время, пока одна девочка в баре «передёргивала мне затвор», Винс куда-то пропал. Я прочесал весь клуб и расспросил о нём каждого. Только позднее, когда я выходил из клуба, я обнаружил его, лежащим под синим «Форд Малибу». Он был в полной отключке, а его ноги торчали из-под машины, как у автомеханика. Я притащил Винса домой, где мы обнаружили девочку, которая была прикована наручниками к его кровати. Хотя Томми нигде не было видно, было ясно, что она была одной из его жертв — дочь одного известного спортсмена. Я видел ее недавно, она работала на пиратском корабле в Диснейлэнде. Было приятно видеть её в наручниках.
Винс отрубился рядом с девочкой, которая все ещё была пристёгнута к его кровати. Когда он проснулся в полночь, девчонка ушла, Томми вернулся, и все мы снова покинули дом.
Той ночью была вечеринка в "Hyatt House" — примерно шестьдесят человек, набившихся в одно помещение. Изящная, темнокожая девочка с громадными сиськами в обтягивающем платье, которую я знал, схватила меня за руку и, произнося что-то нечленораздельно, спотыкаясь, потащила меня в маленькую комнатку размером с чулан. Она с трудом расстегнула мои кожаные штаны, схватила мой член, поставила меня к стене, задрала своё платье и ловким движением ввела меня в себя. Мы потрахались какое-то время, затем я сказал ей, что мне нужно сходить в ванную. Я направился в сторону вечеринки и наткнулся на Томми. “Чувак, пойдём”. Я схватил его. “У меня там тёлка в чулане. Пошли со мной, только не говори ни слова. Когда я тебе скажу, начинай ее трахать”.
В чулане я встал непосредственно позади Томми. Он трахал ее, в то время как она схватила мои волосы и вопила: “О, Никки! Никки!” Затем Томми и я прошли с нею по несколько раундов, я снова смотался на вечеринку и схватил какого-то тощего парня в свитере с надписью «Rolling Stones», вероятно это был чей-то брат.
“Поздравляю!” — сказал я ему. “Сегодня ты лишишься девственности”.
“Нет, мужик”. Он взглянул на меня тревожными глазами, широко раскрытыми и напуганными. “Я не хочу!”
Я втолкнул его в крошечную каморку и запер его там с девочкой. Я слышал его крик и вопли, “Выпусти меня отсюда, ты ублюдок!”
Я был настолько пьян, что, когда проснулся на следующий день, я ничего не помнил об этом, пока не зазвонил телефон. Это была та самая девчонка.
“Никки”, - сказала она, ее голос дрожал. “Меня изнасиловали вчера ночью”.
Мое сердце упало куда-то в кишки, а тело похолодело. Воспоминания прежней ночи постепенно возвращались, и я понял, что я, наверное, зашёл слишком далеко.
Затем она продолжила: “Я поймала машину от Хайат Хаус, чтобы доехать до дома, а этот парень подобрал меня и изнасиловал в своём автомобиле”.
20
Могавк (Mohawk) - причёска, популярная в культуре панков. Заимствована из культуры индейцев и названа в честь одной из племенных групп. Имеет другое название ирокез.