Нездоровым покоем.
Эта неестественная тишина меня очаровывала.
«Да, пошли отсюда», — сказал я, приходя в себя.
«Ну же. Черт побери. Чего вам еще надо? Сваливаем. Убираемся из этого ада!» — орал Носкези, он был весь — комок нервов.
Но я хотел посмотреть, как померла эта бедолага. Хотел увидеть объеденный тараканами труп несчастной. Мало мне было того, что я видел.
Болезненное желание, грязное, такое, которое иногда заставляет меня идти дальше, упорствовать, хоть все внутри и требует остановиться, прекратить. Ну, в этот раз любопытство меня так и подмывало, нашептывало мне, чтобы я искал старушку. И кажется, в тот момент Ферри чувствовал то же самое.
«Где графиня? — спросил я. — Я хочу знать, где она».
«Колуцца, иди в зад. Чего ты как всегда. Вали отсюда, чего мы ждем?»
Носкези тянул меня за руку и всхлипывал.
«Пошли поищем ее?»
«Да, пошли поищем».
Мы пробрались через море дохлых котов и вошли в кухню. То же самое.
Эта ненормальная натянула веревки через всю кухню и развесила на них, словно тряпки, посиневшие останки, коричневые кишки, кровавые внутренности бедных животных. Бойня. Она развешивала это своего рода белье в определенном порядке. Кафель на стенах был вымазан засохшей кровью.
Унитаза в туалете больше не было. Просто черная дыра, из которой торчали кошачьи кости. Ванна была наполнена жидкой коричневой массой.
И везде мусор. Газеты. Плесень.
Носкези шел за нами и тихо матерился.
Мы вошли в темный коридор. В конце — полуприкрытая дверь. И оттуда пробивалась полоска желтого света.
«Это последняя комната. Она там», — сказал Ферри, указывая на дверь. Мы осторожно подошли, в горле стоял ком от долго сдерживаемого страха.
Не было слышно ни звука.
Только наше дыхание под масками.
Я открыл дверь.
Комната была большая. Спальня. Горячее солнце проникало сквозь ставни. Мусор. Опять газеты. Огромная кровать в центре комнаты.
Она была там.
Лежала свернувшись посреди огромной двуспальной кровати, заваленной газетами, лохмотьями, гнилыми фруктами.
Она была жива!
Лежала свернувшись и ела. Газеты. Отрывала кусочки и запихивала их в рот. Как белка.
Она была голая, седая, взлохмаченная. Смотрела на нас кроличьими глазами и ела, тяжело дыша.
Ее тело неестественно-белого цвета. Не просто белое, а цвета газетной бумаги. Грязное, желтоватое. Кожа шершавая. Были на ней как будто татуировки, как я потом понял, это от всего того свинца, от всей этой типографской краски, которой она наглоталась, пока ела газеты. Миллионы букв, слов, фраз, рекламных объявлений, финансовых статей, римских происшествий покрывали каждый миллиметр ее тела. Плечи, ноги, ладони, все было в a, Ь, c, цифрах, скобках, знаках.
Я подошел ближе.
Она живо уползла к другому краю кровати. Боялась. Дрожала.
«Успокойтесь. Мы пришли вам помочь. Не бойтесь».
«Колуцца. Вернись. Позовем кого-нибудь», — сказал Ферри сзади.
«Да, кого-нибудь из психушки…» — добавил Носкези.
Я не слушал. Хотел разглядеть ее получше. Я подумал, есть ли в этих фразах смысл или они случайно так расположились.
Я приблизился потихоньку, — так двигаются, желая поймать вспугнутое дикое животное. Мелкими шагами, стараясь не делать резких движений.
«Успокойтесь. Успокойтесь».
Я подошел к ней на пару метров. Не знаю, что я собирался делать, может, просто потрогать ее, схватить, вытащить из этого кошмара. Сделал еще один шаг, и она подпрыгнула.
Вскочила как безумная и стала носиться по комнате, прыгая на кровать и разбрасывая обрывки.
«Остановите ее», — заорал я.
Старуха тоже орала. Издавала что-то вроде громкого мяуканья, как гулящие коты.
Ферри попробовал ее остановить, но это было бесполезно. Она выскользнула у него из рук. Носкези тоже пытался ее схватить, но безуспешно.
Быстро она бегала. И исчезла, шурша, в коридоре.
«Она пропала», — сказал Ферри.
«Ладно, мы попытались. Вы довольны? А теперь сваливаем, черт возьми».
Носкези больше не мог. Трясся, как ребенок.
Мы вернулись в коридор, в этот темный проход.
Я устал от этого запаха, от старухи в надписях, от этой домашней бойни.
Шум в темноте.
Ферри заорал. Отчаянно заорал, потом еще громче.
Рухнул на пол.
«Феррриии! Что с тобой? Что случилось?» — спросил я, не понимая, в чем дело.
Попробовал отыскать зажигалку в одном из тысячи моих карманов. Нету. Ферри меж тем орал, как свинья под ножом. Носкези тоже вопил в панике.