Мне было настолько забавно, что все думают, будто я умер, что, как только я вернулся домой, я подошёл к своему автоответчику и изменил сообщение. “Привет, это Никки. Меня нет дома, потому что я умер”. Затем я вошел в ванную, вытащил пакет героина из аптечки, закатал свой рукав, перетянул руку жгутом и после первого же нажатия на поршень шприца понял, что вся любовь и забота тех миллионов фанатов всё ещё не способны доставить мне такое удовлетворение, как один хороший укол героина.
Я проснулся следующим днем распластанный на полу ванной с иглой, всё ещё торчавшей у меня из руки. Плитка на полу была залита кровью. Моей кровью. Я снова потерял сознание.
Где-то далеко зазвонил телефон.
“Привет, это Никки. Меня нет дома, потому что я умер”.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ: “НЕКОТОРЫЕ ИЗ НАШИХ ЛУЧШИХ ДРУЗЕЙ ТОРГОВАЛИ НАРКОТИКАМИ”
Глава первая
«В КОТОРОЙ ГЛАВНЫЙ ОПЕКУН “MOTLEY CRUE” ОСВЕЩАЕТ НАИБОЛЕЕ ТОНКИЕ МОМЕНТЫ УПРАВЛЕНИЯ В ПОЛНОМ КОНТАКТЕ»
Как менеджер, я больше всего жалею о том, что позволил Винсу думать, что он сможет избежать неприятностей, связанных с убийством. Я помню, как я сидел с Винсом после того, как произошёл несчастный случай с Раззлом (Razzle), и адвокаты сказали ему, “Судья хочет, чтобы ты отсидел какое-то время в тюрьме”. Винс поднял на них глаза, и я никогда не забуду сказанных им слов: “Я не могу”.
“Что ты хочешь этим сказать, чего ты не можешь?” спросил я его.
“Я должен ехать в тур”.
“Ах, чёрт”, хлопнул я себя по голове. “Почему же я не подумал о том, чтобы использовать это обстоятельство для защиты в суде? Мой клиент — Винс Нейл — невиновен в убийстве и не может сесть в тюрьму, потому что он должен отыграть несколько концертов. Дело закрыто”.
По мнению Винса, он находился над законом. И уход от настоящего наказания в виде нескольких недель, проведённых в роскошной тюрьме, и «Ролекс» за двенадцать тысяч долларов, конечно же, не преподали ему никакого урока. Теперь у него были все в мире оправдания, чтобы делать то, что ему хочется, т. к. ничто не могло его остановить. Такие парни как Мик, который не сказал мне более семи слов за мои первые пять лет руководства группой, так долго питались всяким дерьмом, что знали, каково это — быть ничем. (Конечно, Мик был довольно депрессивным парнем и, к тому же, таким доверчивым, что я всегда думал, что у него должно быть своё собственное телевизионное шоу: «Хотите обмануть меня?»)
Мой настоящий кошмар начался, когда я пытался удержать Винса от выпивки во время его испытательного срока. В Орландо, штат Флорида (Orlando, Florida), во время тура «Theatre of Pain» нам так надоели его выходки, что мы оставили его в гостиничном номере с двумя телохранителями и сказали им просто вышибить из него всё дерьмо. Самым большим врагом этого парня всегда был он сам; в туре «Girls» он делал себе бутерброд за кулисами в Рочестере (Rochester — город в штате Нью Йорк), и с ним случилась истерика, когда всё, что он смог найти, была банка горчицы «Гульден» (Gulden’s mustard), и не было горчицы «Фрэнч» (French’s mustard). Тогда он хлопнул стеклянную бутылку об стену и порезал сухожилия на нескольких пальцах своей правой руки. Мы вынуждены были отменить шоу и срочно перебросить его по воздуху к специалисту в Балтимор (Baltimore).
Конечно, Винс не может полностью нести ответственность за своё поведение. Как его менеджеры, Дуг (Doug Thaler) и я, в какой-то степени, потворствовали ему, позволяя многое, возможно, потому что группа была так популярна. Но, в конце концов, нам всё-таки пришлось принять жёсткие меры. Но то, что потрясло нас больше всего, не было связано с Винсом. Это было связано с Никки.
Теперь уже Никки — король неудачников — в туре «Girls» предстал пред нами во всей красе. Ни Дуг, ни я не хотели находиться рядом с ним, поэтому мы тянули спички, чтобы определить, кто будет сопровождать группу в гастролях по Японии. Я вытянул короткую: японский промоутер господин Удо — один из моих лучших друзей. Каждый раз, когда он везёт какую-нибудь группу в Японию, он ставит на карту свою репутацию. И с «Motley Crue» не было по-другому. За исключением того, что самим «Motley Crue» было абсолютно на это наплевать. Они — дикари с полными карманами денег, которых не волнует никто, даже они сами.
Первое, что случилась, когда мы прибыли в Японию, было то, что Томми поймали с марихуаной, которую нашли в его оборудовании. Господин Удо отмазал нас от этого, а несколько дней спустя мы все, сразу после выступления, отправились из Осаки на сверхскоростном пассажирском экспрессе. Эти клоуны были в полной экипировке, в гриме, который растёкся по их лицам, с цепями и татуировками повсюду. Никки и Томми были абсолютно неконтролируемы. Если бы вы летели над поездом в вертолете, вы бы видели, как все эти японцы, словно тараканы, выскакивали из вагона, в котором мы ехали. Если бы вы смогли заглянуть внутрь, вы увидели бы, как Никки бросил бутылку «Джек Дэниэлс» и попал в затылок какому-то бизнесмену-японцу. Если бы вы опустили туда микрофон, вы услышали бы, как кричал этот парень, и как пульсировала кровь, вытекая из его головы. Это было очень жестоко. Просто зверски.
Прибывая на вокзал в Токио, мы увидели сотни полицейских, бегущих рядом с вагоном. “Эй, Никки”, сказал я. “Ваш фэн-клуб уже здесь”. А он был настолько невменяем, что даже не понял, что они послали спецназ, чтобы арестовать его. Он был уверен, что это была восторженная японская публика.
Они отвезли Никки и меня в тюрьму. И, пока мы сидели там, он спросил меня, “Ну, чувак, как тебе нравятся мои татуировки? Как, по-твоему, что подумают о них «копы»?” (cops — полицейские)
Я думал о моей жизни в Майами (Miami): у меня был довольно неплохой бизнес до того, как я переехал на Западное Побережье (West Coast) руководить этими парнями. Я играл на гитаре, продюсировал альбомы «Styx», «The Ohio Players» и «The Average White Band», управлял такими хорошими ребятами, как Пэт Трэверс (Pat Travers). Жизнь там была такой мирной и простой. “Не знаю”, ответил я Никки. “Но вот, что я тебе скажу: если они снимут с меня наручники, я вышибу из тебя всё твоё дерьмо”.
Наконец, несмотря на идиотское остроумие Никки, его освободили в пять утра. Я остался в участке, весь день подписывая всякие бумаги. Когда я, наконец, вернулся в свой гостиничный номер той ночью, готовый рухнуть от изнеможения, кто ещё, как не Винс, мог постучать в мою дверь. Он был пьян вдрызг и пытался трахнуть подругу какого-то бандита из «Якудзы». Но в это же время его глупая подруга из Лос-Анджелеса прилетела в Японию и была в его номере. Поэтому он слинял от неё, т. к. не хотел иметь дело с разборками, в которые его снова втянул его собственный член.
“Уволь тур-агента”, процедил он, пуская слюни.
“Что?”
“Уволь грёбаного тур-агента!”
В тот день все способы были хороши для меня. Я ударил его прямо в лицо, закрыл дверь и погрузился в мирный сон. Вот так я и управлялся с этими парнями: мы всё время вышибали дерьмо друг из друга. Я называл это «управление в полном контакте» (full-contact management — по аналогии с боевыми искусствами).
Когда, несколько дней спустя, Никки сказал, что он отправляется в Гонконг, Таиланд и Малайзию с одной только пачкой презервативов, я уже предвкушал дальнейшее применение силы. Я знал, что должен буду ходить за ним по пятам и нянчить его, потому что, если бы я этого не делал, он бы себя убил или потерялся, или был продан в белое рабство. К счастью, он не поехал дальше Гонконга, где он заказал что-то около 150-ти проституток в течение двух дней. Я, наверное, убил бы его, когда он послал дюжину хихикающих проституток к моей двери, в то время как я разговаривал по телефону со своим семейством.
Конечно, Никки не был сексуально активен тогда. Он, вероятно, просто говорил, и говорил, и говорил с бедными шлюхами, пока они не приходили к выводу, что никакая сумма денег не стоила этой пытки. Он был абсолютно отмороженным героинщиком (stone-cold junkie), и ему становилось всё хуже и хуже. Когда в декабре мы вернулись в Калифорнию, мне начали звонить посреди ночи из компании безопасности, которая охраняла его дом, потому что они приезжали на его вызовы и обнаруживали его ползающим по двору с дробовиком.