Но моему богатству скоро пришёл конец, когда полиция поймала меня на выходе со склада с коробкой украденных товаров для сада, на меня надели наручники и вернули родителям. Когда на следующий день я пришёл домой из школы с рассказом о том, как какие-то дети выбросили учителя из окна, с моих родителей, наконец, стало достаточно всего увиденного и услышанного. Оба они работали целыми днями и не хотели иметь двух безнадзорных детей, бегающих по Комптону с крадеными цветочными луковицами и наблюдающих, как их учителя вылетают из окон. Они перевезли мою сестру и меня в дом моей тёти в Глендора (Glendora) до тех пор, пока они не смогут продать дом в Комптоне.
В итоге, моя мама нашла себе более выгодную работу на фабрике по производству зубных скоб и место в Глендора, куда я перешёл учиться — «Санфлауэр Джуниор Хай» («Sunflower Junior High»). Если не считать уроков миссис Андерсон, я всегда был ужасным учеником, и, по сравнению с Комптоном, занятия в «Санфлауэр» давались мне с большим трудом. Оказалось, что я практически не могу написать даже простое предложение — выяснилось, что я страдаю некоторой формой дислексии (дислексия — неспособность к чтению). Вместо того, чтобы работать над этой своей проблемой, я предпочитал прогуливать школу, учиться сёрфингу и зарабатывать деньги способом, которым я делал это в Комптоне. Однажды по дороге в школу я нашел книгу в мягкой обложке полную откровенных сексуальных фотографий. Когда я рассказал об этом другим детям, все они захотели на это взглянуть. Но книга была не их: она была моя. И если им так ужасно хотелось её посмотреть, то они должны были заплатить за это. Я спрятал книгу в куче всякого барахла в сарае в саду нашего ближайшего соседа, и каждый день вырывал оттуда по десять страниц, приносил их школу и продавал им по четвертаку за каждую (quarter — 25 центов). Примерно после семьдесяти страниц меня поймал наш учитель физкультуры, когда кто-то из ребят, развесивших фотографии по стенам раздевалки для мальчиков, рассказал ему, где он взял порно.
Когда я был временно отстранен от занятий, я решил, что нужно просто избавиться сразу от всей книги за пять долларов. Т. ч. я пошел в сарай моего соседа, открыл дверь и обнаружил, что книга исчезла. Я так и не узнал, кто её взял. Наверное, это был Томми Ли.
Когда мне было пятнадцать, и хотя у меня ещё не было водительских прав, мой отец отдал мне свой пикап «Чеви» 54-го года (’54 Chevy pickup truck), чтобы я мог ездить на нём в «Джуниор Хай». С движением пришла свобода, и я открыл для себя наркотики, алкоголь и траханье. Я отправлялся на пляж, всё утро рассекал волны на доске, пил “отвёртку” (screwdriver — коктейль, смесь водки с апельсиновым соком), а затем отрубался прямо на берегу. Я всегда засыпал, положив руку себе на живот, т. ч. большую часть моих подростковых лет я проходил загорелым с ног до головы, за исключением белой “татуировки” в форме руки у меня на пузе.
Мой приятель по серфингу Джон (John) подогнал мне мой первый наркотик — «ангельскую пыль» (angel dust). Я попробовал его, когда мы с четырьмя друзьями, втиснувшись в «Нова» 65-го года (’65 Nova — модель автомобиля марки «Шевроле»), смотрели «Серебрянную стрелу» в кинотеатре для автомобилистов на открытом воздухе. («Silver Streak» — приключенческий фильм 1976-го года). Джон смешал марихуану с «ангельской пылью» и вручил мне косяк. Я не знал, сколько нужно выкурить, но я не хотел отставать от Джона, так что кончилось всё тем, что на меня напал такой ступор, что я даже едва мог двигаться и говорить. Мне хотелось, чтобы это поскорее закончилось. Подошёл охранник, постучал в окно, и я был уверен, что сейчас он заберёт нас в тюрьму, особенно когда Джон опустил стекло, и из салона наружу повалил дым.
“Сэр”, сказал охранник. “Пожалуйста, снимите вашу ногу с тормоза. Ваши задние фонари мешают людям в автомобилях позади вас”.
“А, я не знал”, сказал Джон и убрал ногу с педали.
Я вышел из машины, чтобы сходить в закусочную, которая находилась позади автостоянки. Хотя тротуар совсем немного поднимался наверх, я чувствовал себя, будто взбираюсь на гору. Я начал потеть и задыхаться, стараясь изо всех сил передвигать ноги. По времени это заняло целую вечность, т. к. я постоянно останавливался, чтобы прислониться к какому-нибудь автомобилю и передохнуть. На обратном пути улон казался настолько крутым, что я едва мог идти. Я упал примерно восемь раз и ободрал себе все колени и руки, пытаясь завершить спуск с этой горы Эверест (Mount Everest), которая, если бы мне так не вставило, казалось, была совершенной равниной. Не преодолев и половины обратного пути, я просыпал весь попкорн и пролил всю содовую, которые нёс в руках. Конечно, я был настолько обдолбан, что, спотыкаясь и курсируя по направлению к нашему автомобилю, я продолжал судорожно сжимать пустые стаканы и картонные коробки, будто они всё ещё были полны.
Вскоре Джон дал мне покурить прямо в школе. На уроке английского я чувствовал себя настолько потерянным в пространстве, что всякий раз, когда учительница обращалась ко мне, я сидел неподвижно за своей партой без малейшего признака того, что я её слышу. Когда она отправила меня в кабинет директора, я туда не пошёл. Два часа спустя, директор обнаружил меня, блуждавшего по футбольному полю. Я понятия не имел, где я нахожусь.
Затем Джон принёс «уайт кросс» (white cross) или «кросстопс» (cross tops) (маленькие белые таблетки с маркировкой “X” наверху) [наркотики амфетаминовой группы], которые в соединении с «ангельской пылью» превращали меня в психопата с пеной у рта. Однажды днем, нажравшись таблеток и «пыли» на стоянке перед школьной столовой, я заметил, что с крыши моего пикапа пропали крепления для сёрферных досок. Я неистово искал их повсюду, пока не обнаружил их в машине одного футболиста по имени Хорэс (Horace). Я рванул в школу, нашел его возле его шкафчика и встал с ним лицом к лицу. Он был грудастым (steel-chested), стриженным под горшок (bowl-cutted) качком, который всё время навострял свои ногти и зубы, превращая их в когти и клыки, чтобы терроризировать младшеклассников (underclassmen). После того, как он сказал, что не видел моих креплений, он подошёл ко мне вплотную, притиснул моё лицо своей грудью и посмотрел вниз. “Ну, и что ты будешь теперь с этим делать”, рявкнул он, пыхтя своим звериным дыханием прямо мне в макушку.
Даже не колеблясь и не раздумывая ни секунды, я сжал свой кулак и ударил его прямо в лицо. Удар был настолько сильным, что я услышал хруст. Он рухнул на землю, словно подстреленная обезьяна с дерева, треснувшись головой об пол. Его зрачки в глазницах закатились наверх, и он отключился. Меня, чёрт возьми, так потрясло, что я уложил его подобным образом — со сломанным носом и свёрнутой скулой.
Я пошёл в школьную столовую, теребя и потирая свои кровоточащие суставы и делая вид, будто ничего не случилось. Десять минут спустя, вошёл директор, посмотрел на мои суставы, отвёл меня в свой кабинет и арестовал за нападение. Мама забрала меня из полицейского участка, и хотя мне не было пред’явлено никаких обвинений, я на четыре дня был отстранен от занятий. Когда я вернулся в школу, никто со мной больше не связывался, и все другие футболисты, которые по каким-то причинам ненавидели Хорэса, смотрели на меня, как на героя.
Около школы в Сан Гэбриэл Вэлли (San Gabriel Valley) был роллердром (roller-skating rink) под названием «Роллер Сити» («Roller City»), где Джон и я пытались цеплять девчонок. Там я впервые понял, что мне нравится выступать на сцене. Каждый день они устраивали конкурсы пения под фонограмму (lip-synching contest). Так что я, Джон и ещё один приятель по сёрфингу записались туда. Мы напялили на себя брюки клёш (flared pants), кричащие полурасстёгнутые рубашки из полиэстера (loud open-buttoned polyester shirts), парики и другие причиндалы, которые, как мы предполагали, должны носить рок-звёзды. Песня дня была “Let It Ride” группы «Bachman-Turner Overdrive», так что я скакал по всей сцене, дурачился (goofed off), играл на воображаемой гитаре и раскручивал микрофон. Толпа проглотила это с восторгом, и мало того, что мы победили, но мне ещё и удалось перепихнуться тем вечером. Вскоре я и мои друзья начали раз’езжать по роллердромам в Кукамонга (Cucamonga — город в Округе Сан-Бернардино, штат Калифорния) и ярмаркам в Даймонд Бар (Diamond Bar — город в Округе Лос-Анджелес, штат Каллифорния), чтобы участвовать в подобных состязаниях. В следующий раз, две недели спустя, я победил, нарядившись нечто средним между Рэйем и Дэйвом Дэвисом (Ray and Dave Davies) из «Kinks» для исполнения “You Really Got Me”. Но отличием этого конкурса от других было то, что я пел по-настоящему. И звучал я весьма достойно. Я никогда и не думал, что во мне это есть.