– Если окно заложили недавно, кладка, должно быть, не очень плотная, – кивнул Мэтт. – И раз так, её вполне можно пробить… а то и разобрать, – он взглянул на Родриго и Самира: – Поможете?
Эль усмехнулась:
– Эй, красавчик, меня-то не сбрасывай со счётов, я феминистка, между прочим.
Мэтт вернул усмешку:
– И не собирался. И, если мы сейчас найдём окно, помогать придётся всем, – он едва заметно улыбнулся Джейд и не без удовольствия отметил, что та легко улыбнулась ему в ответ.
– Помогать придётся всем, – повторил Мэтт и устремился на поиски окна.
***
Окно, точнее, то, что, по всей видимости, раньше всё-таки было именно им, обнаружилось примерно через полчаса. Оно было полностью заложено кирпичом изнутри, как и подозревал Мэтт.
– Кладка и впрямь, кажется, ещё совсем свежая, – задумчиво произнёс он. – Быть может, нам удастся её разбить…
– Да, вот только чем? – отозвался Родриго. – Ты видишь тут поблизости лом, молоток или что-нибудь подобное?
– Не паникуй, сейчас что-нибудь придумаем, – попытался успокоить его Мэтт.
Родриго усмехнулся:
– «Что-нибудь придумаем», – передразнил он, – это, например, что? Станем по очереди бить в стену ногами? Или кулаками? Или, может быть, ты мастер восточных единоборств, владеющий техникой моментального пробивания стен?
Самир покачал головой:
– Послушай, он ведь только пытается найти выход.
Родриго отмахнулся:
– Совершенно бесполезное занятие. Мы тут сдохнем. Смиритесь. Узнать бы только, кто из нас убийца. Ну, хотя бы так, ради любопытства. Что я один из «шлюх» – это я и так знаю. Что смотрите? Да, я нелегальный мигрант, зарабатывающий на жизнь проституцией, потому что за это платят больше, чем за мойку машин или надраивание унитазов, а назад в Мексику я не хочу.
Эль откинула со лба прядь своих огненно-рыжих волос и тихо рассмеялась:
– Если тебя это успокоит, малыш, я тоже не убийца, я проститутка высокого класса.
– Какую же херь вы все несёте.
Все одновременно повернулись к Джейд, которая произнесла эту фразу грубым и резким тоном, и теперь смотрели на неё, не отрываясь: глаза девушки лихорадочно блестели, она нервно заламывала руки.
– Джейд? – осторожно произнёс Мэтт.
– Да, вы, все вы! Вы несёте херь! Сраную долбанную херь! Какая разница, кто из нас что натворил, когда мы все обречены тут сдохнуть!
– Джейд, пожалуйста… – Мэтт попытался подойти к ней поближе, но Джейд отпрыгнула в сторону.
– Не трогай меня, – прошипела она. – Никто меня не трогайте.
– Прекрати истерить, мразь, – Эль оскалилась, на лице её было всё то отвращение, что вызывала у неё эта ещё совсем молоденькая, постоянно ноющая девушка. – Прекрати – не то я перегрызу тебе глотку.
– Да заткнись ты, сука вонючая! – заорала Джейд. – Заткнись, поняла? Кто ты такая, чтобы тут командовать! – в одно мгновение ока она оказалась перед Эль и со всего размаха влепила ей пощёчину.
На какое-то мгновение Эль застыла на месте, дёржась за щёку, будто бы не веря в произошедшее, а затем, вцепившись в плечи Джейд, со всего размаха швырнула её в стену.
– Сдохни, тварь, – прошипела она.
– Да перестаньте вы все наконец, держите себя в руках! – заорал Мэтт и, оттолкнув Эль, в два прыжка оказался рядом с лежащей у стены Джейд, под головой которой уже расплывалось кровавое пятно. Он наклонился к ней, касаясь шеи, донельзя напряжённое выражение постепенно будто бы сползло с его лица, и когда он поднял глаза на остальных, оно выражало лишь скорбь.
– Она не дышит, – сказал он.
– Ч…чёрт, что… – заикаясь, начало было Родриго.
– Она не дышит, – повторил Мэтт. – Она мертва.
Родриго повернулся к Эль.
– Ты убила её, тварь… – в ужасе произнёс он. – Ты её убила! – руки его сжались в кулаки, и он уже попытался было броситься на Эль, но его удержал Самир.
– Не надо, – тихо, но угрожающе произнёс он. – По-хорошему прошу тебя.
– Что, запал на эту соску херову? – Родриго попытался возразить. – Вонючая турецкая свинья!
– Заткнитесь все! – снова заорал Мэтт. – Слышали? Всё заткнитесь!
И только сейчас все заметили, что Эль отошла от них и теперь сидела, вжавшись в стену, рядом с телом Джейд, и тихо плакала.
И снова повисла та самая удушающая тишина.
5
После гибели Алисии в той чудовищной автокатастрофе, после которой её в буквальном смысле собирали по кускам и хоронили в закрытом гробу, Фрэнку Пауэллу какое-то время не хотелось жить.
Самого главного смысла жизни, как он нередко называл Алисию, больше не было, не существовало, и даже воспоминания о ней со временем начали тускнеть, лишь только образ того самого ужасающе закрытого гроба, казалось, врезался в сознание навсегда.