Выбрать главу

– Мне просто повезло с фамилией.

В какой-то момент, глядя в окно под потолком, Маша прошептала:

– Здесь не хватает только дождя.

– Когда я буду писать об этом, то обязательно добавлю дождь, – обнадежил ее Николай.

Это звучало как комплимент.

Свои первые стихи я писал

На манер любовных сонетов Шекспира.

Следом – тексты песен 60-х

О любви, о любви и о мире.

Слишком рано я рифмы отринул,

Теперь уже будто прозу в строчках пишу.

Прости мне мою угловатость,

Этот ломаный стиль стал частичкой меня.

– оправдывался Зарёв за свои стихи.

Думается мне, что уже тогда участники встречи чувствовали, что собрались здесь неспроста. Их ждало великое и трудное будущее, но оно никогда не стало бы возможным, если бы они не встретились в тот долгий питерский вторник. Хочется думать, что сама история свела их вместе.

Под конец они с жаром спорили о фильмах Тарковского, дошли до «Сталкера», и без фигуры Кайдановского не обошлось.

– Коля, а мне вот кажется, ты на Кайдоновского похож, – с улыбкой сказал Берк.

День за днем пролетают эти бумажные дни.

Написал, прочитал, смял и забыл.

Так грустна гроза, что закрывает закат,

Давит на улицы, и каждый раз

Не всё равно – от того и болит.

А так всё легко –

Живи и радуйся, виси на фонарных столбах

Воспевая

любовь

свою.

И серебром отливает мокрая мостовая,

И весь мир знает о твоих чувствах,

Как зритель в театре на звездном Бродвее;

На Бродвее

это одна из тех

постановок,

что идут годами.

И восторженных критиков перекрикивают ликующие зрители.

Это правда? Спектакль в лучах мощных прожекторов?

Пусть это будет сцена в хорошем кино,

Только в хорошем – пусть повезет.

Наш любимый бар

Играл музыкант на скрипке. Играл на платформе одной из станций метро. Играл для прохожих. Играл для себя. Играл, чтобы выжить. Играл, чтобы насладиться. Играл для души. Играл, потому что хорошо умел это делать. Играл по зову сердца. Играл, открывая душу. Играл, мечтая. Играл, творя. Играл, улыбаясь. Играл, смеясь. Играл, никого не боясь. Играл, потому что любил. Играл, потому что он творец. Играл, потому что был человеком. Играл, потому что видел прекрасное повсюду. Играл, чтобы жить.

Но люди спешили и оставались глухи. Они видели только бродягу, который пытается заработать. А он играл. Играл для всех. Играл, пробуждая лучшие чувства в человеке. Играл, напоминая прохожим, что они люди. Играл, не считаясь с действительностью. Играл, надеясь. Играл, чтобы высказаться. Играл, чтобы рассказать. Играл, чтобы научить. Играл, чтобы дать совет. Играл, чтобы успокоить. Играл, чтобы пожалеть. Играл, чтобы наставить на истинный путь. Играл, не о чем не думая. Играл, потому что хотел. Играл, сожалея. Играл, веселясь. Играл, живя.

Потом пришли жандармы. Они задержали музыканта и увели. Люди даже не обратили внимания. Только полуслепой дедушка спросил у своей жены:

– Нюр, что там происходит?

А бабушка ему ответила:

– Искусство уводят, Вась.

Играл, чтобы любить.

Вот и кончился очередной концерт нашей группы – хороший повод для веселья, но я задержался: стоял у черного входа и разговаривал с человеком в костюме, пришедшим сюда сразу после своей престижной работы.

– И что ты делаешь? – спросил он меня.

Я промолчал.

– Ага. Отлично, как всегда. Что ты должен делать?

Я промолчал.

– Сейчас же бросай это. Так и скажи: Всё, это был мой последний концерт. И пойдем домой. Я уже устал получать нескончаемые смс от мамы насчет тебя.

Я промолчал. Человек в пиджаке смотрел на меня, скорчив на лице гримасу злобы. Он очень устал пытаться уговорить меня.

– Так… Я твой старший брат и даже если я гожусь тебе в отцы, я не твой папа. Я имею полное право так же сильно ненавидеть тебя, как и ты меня. И требовать от тебя вырасти не хорошим братом, а достойным человеком.

– То есть я недостоин?

Он показал на меня рукой, мол, посмотри на себя сам. Потом постоял минуту, уничтожающе глядя на меня сверху вниз и теребя свой полосатый галстук, махнул рукой, взял портфель, стоявший всё это время у его правой ноги, и вместо прощания сказал:

– Как же вы задрали меня. Особенно ты, эгоистичный засранец.

Он сказал это с шипящей злобой. Вышел на улицу, громко топая ногами и сутулясь. Я промолчал. Я уже много лет не знал, что ответить на его вопросы, а сейчас он и вовсе стал чужим. Я подождал несколько минут и вышел на улицу тем же путём. Мой брат уже исчез в потоках людей. Ничего не меняется. Только вот дождь закончился. Но это временно.

Все мы были горем для собственных семей.