К тебе хочется прикоснуться. Прикоснуться, чтобы понять сон ли это. Но нельзя. Сейчас важно другое.
- Пусти. Он должен поплатиться за ту ложь, которую он наговорил о моей семье, - она попыталась выкрутить свои запястья, но ничего не вышло.
Он держал ее крепко.
- Он говорил правду. Они мертвы, - с сожалением в голосе произнес он.
Ему действительно было жаль, но не ее семью.
Ему было жаль ее.
Он видел, как на ее лице выразилась боль. Она хочет кричать, но не может. Лишь с яростью вырывает свои руки, но не бежит. Не набрасывается на него с кулаками. Не устраивает истерик.
Ничего.
У нее нет сил на это. Когда осознаешь, что все рушится, остается только наблюдать. Наблюдать, как все превращается в пепел, чтобы возродить это вновь. Построить с новыми силами. Так, чтобы на века.
И она построит.
Позже, но построит.
Все, что она сделала - это опустилась на пол. Он последовал за ней.
Немного опущенная голова. Соленные капающие капли. Прическа, которая уже успела испортиться. Он сидел рядом с ней и чувствовал.
Ей больно.
А затем она немного поворачивает к к нему голову так, что их глаза встречаются.
Седьмое пекло!
Зачем ты смотришь на меня. Ты всегда это делаешь. Смотришь, когда тебе больно. Невыносимо. Смотреть тебе в глаза в такие моменты.
Но он смотрел и видел.
Потеря надежды.
Агония.
Беспомощность.
Обреченность.
Нежелание двигаться дальше.
Боль.
И, черт возьми, она это произносит, глядя прямо ему в глаза:
- Мне больно.
Ее голос разрывает его на мелкие части, которые он не в силах склеить. Не тогда, когда ей больно. Ведь он тоже ощущает это.
Он хочет утешить ее. Унять ее боль. Слова, произнесенные ее, погружают его с головой. Это так больно. Смотреть на ее страдания. И вот его руки тянутся к ней. Он осторожно обнимает ее, но держит крепко. Чувствует ее легкую дрожь.
- Сделай что-нибудь, но забери ее, - шепчет она.
Что угодно, но только позволь мне отдышаться. Я думала, что он лгал. Все его слова лишь гнусная ложь, чтобы разозлить меня. Посмеяться надо мной. Но затем ты сказал, что это правда. Это убивает. Медленно и сильно. Так, что хочется забыться. Почему ты не дал тогда воде выдавить из моих легких воздух? Зачем приказа мне очнуться? Чтобы я услышала все это? Тогда ты сказал, что моя мать тоже в воде. Но между двумя башнями. Двумя башнями дома Фреев. Ты знал, что они сделали с ней, но все равно привел одного из них сюда. Чтобы я услышала все, что там случилось. Вначале я думала, что это всего лишь голоса в моей голове. Но тебя не было тогда в комнате. С кем же тогда я говорила? Теперь я запуталась окончательно.
Главное сделай что-нибудь, но забери эту боль. Ведь сейчас ты здесь и может это, я знаю.
Как пожелаешь,Старк.
Одной рукой он прижимает ее к себе,а другой тянется к ее шеи. Затем осторожно нажимает своими пальцами немного ниже линии ее подбородка. Нежно кладет ее обмякшую голову к себе на плечо.
Это так чертовски приятно! Ощущать тебя так близко. Вдыхать твой запах. Чувствовать, как ты дышишь. Касаться тебя, пусть даже через одежду.
Поспи немного. После будет легче, обещаю.
******
Первый день.
Она проснулась, лежа на соломе. Где-то вдали были слышны падающие капли воды. Какое сейчас время суток она не знала, да ее и не волновало это. Она просто продолжала лежать и смотреть в потолок. По ее сердцу проходила тупая боль, которую никто не был в силах унять. В голове вспыхивали различные воспоминания.
О доме.
Она мечтала, что вернется туда. Там снова будет разносится смех и говор, иногда даже легкая брань. Всего этого ей не хватало сейчас. Но теперь больше незачем возвращаться. Винтерфелл сгорел. Теперь там руины, которые никогда не смогут стать прежними, даже если вновь возведут стены. Он не будет прежним без Старков. Теперь там лишь зола и пепел.
Место, где никто ее не ждет.
Пусто.
Больше не будет забавных разговоров с Роббом, чтение сказок на ночь Рикону, просьб матери перестать вести себя, как мальчишка, не будет страшных историй, которые в последнее время полюбил Бран, больше не будет поддержки отца.
Ничего из этого больше не будет. Все они погибли, и никто не в силах вернуть их к жизни. Вдохнуть в них дыхание жизни,но забрать его у тех, кто виновен в их смерти. Жаль, что ни у кого нет такого дара. Воскрешать мертвых. С ним было бы куда проще. С ним ее семья была бы жива, и любой, кто посмел бы отобрать ее, горько пожалел бы об этом. Она не смогла разобраться с Фреем из-за него, но боги Севера суровы. Они накажут того, кто посмел очернить законы гостеприимства. И их наказание будет жестоким.
Глядя на нее сейчас, можно было принять за сумасшедшую. Она широко-распахнутыми глазами смотрела в потолок, где могла видеть их. Свою семью. Это как смотреть спектакль. Она старалась воспроизвести все их особенности, не упуская ни одной детали. Но черты лица стали терять свою точность. Стали немного туманными. Отец погиб первым, точнее был обезглавлен в Королевской Гаване по приказу короля Джоффри. Затем Бран и Рикон. Их убил Теон, а затем сжег их тела и повесил в Винтерфелле. Теперь еще Робб и мать. Убиты на свадьбе, не смотря на то, что были гостями в доме Фреев. Он сказал, что Русе Болтон всадил Роббу клинок, а матери перерезали горло. Рамси сказал, что это правда, что Фрей не лжет. И это было ужасно.
Когда в камере стало темнеть, Лианна поползла к дверям. Она знала, что там скоро зажгутся огни. Они будут нужны, чтобы освещать путь коридора смотрителям темницы. Но ее они будет нужнее. Когда ночь взошла на трон, на тело Старк падали лишь жалкие отголоски огня. Их хватало лишь на то, чтобы видеть железную решетку, рядом с которой она лежала. Большего она не просила. Знала, что ее просьбу все равно никто не выполнит. Для этого должен быть приказ, но раз она здесь - значит никто не придет ей на помощь. Она и не хочет этой помощи. Ей нужно было перенесли все случившееся в одиночестве. Лежа на плитах каменного пола.
Измотанная.
Потерянная.
Разбитая.
Слишком уставшая.
Второй день.
Сегодня она съела то, что принесли на завтрак. Отвратную похлебку, в которой плавили кусочки хлеба.
Больше она не лежала. В этот день она сидела в углу, обхватив колени руками. Опустив на них голову, она медленно погружалась в мысли. Вновь о своей семье. Думала о том, что могло случиться, если бы все они остались живы. Что было бы, если бы отец тогда не уехал по приказу короля Роберта. Изменилось ли что-нибудь, останься он дома? Он, Санса и Арья. Только Джон бы уехал. Но не в Королевскую Гавань, а на Стену. Но это все в прошлом, которое уже не вернуть.
К вечеру вновь принесли похлебку. Ее она тоже съела, а после расположилась возле решетки.
Ждала ночи.
Третий день.
Под глазами синяки, которые не могут испортить всею ее красоту. Ничто не сможет. Когда стражник принес завтрак, Лианна потребовала выпустить ее. Тот лишь велел ей заткнуться и ждать. Она ждала, измеряя комнату шагами. Иногда подходила к решетки и трясла ее в надежде открыть. Но та не поддавалась ее усилиям. Спустя несколько неудавшихся попыток, она стала кричать, чтобы ее выпустили.
Никто не приходил до самого вечера. Она ждала пока кто-то нибудь принесет ей ужин, но никого не было. Видимо задерживается. Стражник появился уже с наступление ночи. Открыл замок, а затем велел Старк следовать за ним.
- Куда мы идем? - поинтересовалась она, следуя за ним.
Ей хотелось покинуть эту жуткую комнату как можно скорее.
- Милорд просил привести тебя. Не отставай, - бросил он ей.
Она и не собиралась этого делать. Старалась идти в одном темпе с ним. Лишь бы не оставаться в темнице и в оковах ночи. Стражник провел ее через двор, где горели факелы, а затем повел по ступеням замка. Перед дверью в его комнату они остановились. Похоже тот не собирался входить, но она собиралась. Даже не постучав, она вошла и плотно закрыла за собой дверь. Рамси сидел за столом и читал какой-то свиток. Там было еще полно всяких бумаг, которые было необходимо прочесть. Вот только ей было все равно на них. Не удостоив ее никаким вниманием, она сама решил привлечь его к себе. Прошла к нему и, вырвав свиток у него из рук, спросила: