Прихватив с собой нож, отец Стефан покинул келью и отправился исполнять свой замысел.
Снаружи стояла звездная ночь, было тепло и тихо. Отец Стефан счел, что ночью больше шансов застать Наджу с дочерью дома, а значит, Бог благоволит ему. Перед вылазкой, когда мысль об убийстве окончательно укоренилась в его голове, он специально разузнал у других монахов, что его жена и дочь до сих пор живут в том же доме при церкви и даже участвуют в богослужениях. Это насторожило отца Стефана: ведь известно, что ведьмы на дух не переносят все церковное, а значит, в Наджу вселилось что-то очень могущественное. Такое подозрение не только не испугало его, но даже, наоборот, прибавило уверенности в том, что он поступает правильно.
Входная дверь в доме оказалась не заперта, – снова удача! Хотя еще в то время, когда отец Стефан жил здесь, они почти никогда не закрывали дверь на замок, потому что дом стоял в церковном дворе, а двор был обнесен каменной стеной, ворота в которой не только запирались на ночь, но и охранялись. Однако это было давно, да и Наджа, став ведьмой, могла наложить на дом колдовской заговор, чтобы никто чужой не мог в него войти. Отец Стефан слышал, что ведьмы часто так делают, и опасался, что не сможет переступить порог, но никаких препятствий не возникло. Либо Наджа не колдовала над домом, либо отец Стефан не стал здесь чужим. Правда, сразу же за порогом, рядом с вешалкой для одежды, его напугал какой-то мужик, бледный, как призрак, со сбившимися в колтуны волосами и глубоко запавшими глазами, но потом стало ясно, что этот мужик – он сам, отразившийся в большом овальном зеркале, стоявшем на полу в металлической раме. При нем этого зеркала здесь не было: такие большие зеркала в те годы считались роскошью. Но, судя по всему, времена изменились, да и все убранство дома изменилось, отчего дом показался отцу Стефану совершенно незнакомым.
Вытянув перед собою руки, в одной из которых он сжимал нож, отец Стефан двинулся туда, где, как он помнил, находилась комната Наджи.
Жена спала в своей постели. Лунный свет из незанавешенного окна падал на ее лицо, странным образом помолодевшее с годами и очень похорошевшее – еще один верный признак того, что Наджа стала ведьмой. Колдовская подвеска на ее груди переливалась голубыми искрами. Отец Стефан занес над женой нож и вдруг услышал тихий шепот за спиной:
– Не убивай ее!
Не опуская рук, зависших в воздухе, он обернулся и похолодел: позади него стояла… Наджа! Но как?! Она ведь только что была в кровати! И в следующий миг до него дошло, что он перепутал жену с дочерью, которая выросла ее копией. Настоящей Наджой была та, что заговорила с ним, а в кровати лежала Йована. Отец Стефан едва не выронил нож, но, собрав всю свою волю, повернулся и приставил острие ножа к горлу Наджи.
– Я пришел убить вас обеих! Обе вы ведьмы! – сказал он, удивляясь тому, что ни один мускул не дрогнул на лице жены.
– Убей меня, но ее не трогай! – взмолилась Наджа, обхватив обеими руками его руку, сжимавшую нож. – Не послушаешь меня – большая беда случится: и церковь, и монастырь, и весь поселок будут стерты с лица земли!
– Я не верю тебе! Ты убила нашего сына! Зачем?! Признайся, ведь ты принесла его в жертву, чтобы получить колдовскую силу! Какому демону ты отдала его душу?! И что стало с людьми, которых ты приводила к руинам сторожевой башни?! Никто их больше не видел! Сколько народу ты сгубила?! И зачем?!
Ответ Наджи поверг отца Стефана в шок. Она говорила совершенно неправдоподобные вещи, но он тем не менее верил: ее пронзительный искренний взгляд, казалось, проникал прямо в его сердце и не оставлял там места для сомнений.
– Ты приняла на себя грех колдовства и по наущению демона сотворила чудовище! – потрясенно выдохнул он, когда она замолчала.
– Но я звала Бога, а не демона!
– По плодам их узнаете их… – ответил отец Стефан цитатой из Библии. – Бог не учит сотворять чудовищ.
– Чудовище охраняет нашу землю от врагов.
– Сколько жертв ты ему принесла?!
– Я не знала, что он будет таким прожорливым.
– Можно ли убить его?
– Есть один способ, но…
– Говори!
– Смерть дракона в ноже, от которого умер наш сын. Но тот, кто убьет им дракона, сам станет драконом.
– Что ж, получается, нет способа… – Тяжело вздохнув, отец Стефан хотел опустить руки и убрать нож, но Наджа потянула их на себя, и острие ножа вдавилось в ее горло.
– Убей! – попросила она. – Сама я умру еще не скоро, а жить уже давно не хочу.
– Надеешься на избавление? – Губы отца Стефана скривились в горькой усмешке. Он пытался высвободиться, но Наджа продолжала удерживать его руки, и нож давил на ее горло все сильнее.