— Я тебе очень признателен, но не хочу, чтобы ты…
— Заткнись. У меня идея.
Очевидно, Харлоу была полна решимости, поэтому я решаю над ней подшутить. Вместо того чтобы убеждать ее не беспокоиться, ведь я уже многое обдумал, я хватаю сердцевину ее булочки и кидаю в рот.
Она хмуро смотрит на меня.
— Это был самый вкусный кусочек. Ты зло.
— М-м-м, — промычал я.
Она разворачивается на стуле и лицом ко мне.
— Как насчет туристов? Катать людей на лодках.
Я проглатываю и запиваю кусочек остатками кофе.
— Не пойдет.
— Почему?
— Промышленная лодка — это опасное место, Печенька. Падают вещи, повсюду натянуты веревки, люди будут спотыкаться. Я ни за что не позволю толпе придурков бегать по судну.
— Ладно, — говорит она. — А что насчет инвесторов?
— Ты считаешь, я не думал об этом?
— Можно найти людей, которые…
— Люди вкладывают деньги, только чтобы заработать. К сожалению, рыбная ловля — не та сфера, которая моментально окупается, — объясняю я ей. — Государство, изменения климата, болезни — все это влияет, и, как я замечаю, со временем лучше не становится. Я не могу брать кредит, если не уверен, что могу его отдать.
Я чувствую, как вся эта правда тяжелым грузом оседает у меня на плечах. Но другого пути нет. Нам с братьями никогда не познать той жизни, что была у отца и деда. Но мы должны с этим справиться. Умный человек все бы бросил, продал, разделил деньги и зажил бы новой жизнью где-нибудь еще. Но это же наша гребаная история — все, ради чего моя семья работала и жертвовала, чем занимался отец после маминой смерти — и именно это меня и останавливает.
— Верно, — признает она. — Это имеет смысл. Может, попробовать ловить что-то еще?
— Мы уже этим занимаемся. Мы ловим нерку, горбушу и кету, сельдь, палтуса и моллюсков, — рассказываю я и останавливаюсь, видя, как ее лицо осунулось. Я чувствую себя виноватым, ведь она потратила время, размышляя на эту тему, а я просто отмел одну за другой все ее идеи.
Но Харлоу не была сама собой, если ее можно так легко остановить.
— Ладно, тогда будем искать решение вне лодки.
— Вне лодки, да?
— Ага, давай посмотрим… — она наклоняется вперед, коленями прижавшись к моим, и рукой поглаживает мое бедро. Я все еще без рубашки и, клянусь, даже на расстоянии ощущаю тепло ее тела. И мне интересно: она тоже это чувствует, или только я один так напряжен, что могу посчитать разделяющее нас расстояние в миллиметрах.
— Что думаешь про футболки?
Я моргаю.
— Футболки?
— Ага, создадим твою собственную линию одежды. Представь себе глянцевую рекламу с тобой и красавчиками-братьями. Ты стоишь в середине, на тебе плотно сидящая футболка…
— Ты что, сейчас со мной заигрываешь?
— Возможно, немного, — говорит она и постукивает по моему носу указательным пальцем. — А все потому, что ты такой милый по утрам, — она садится прямо и продолжает: — Так вот, представь: ты, весь такой накаченный, в футболке, на которой изображена указывающая вниз стрелка со словами «РОБЕРТСЫ. С ОТЛИЧНЫМИ ИНСТРУМЕНТАМИ. ЗНАЮТ, КАК НАСАЖИВАТЬ».
— Указывает вниз, — уточняю я.
— Да.
— На мой член?
— Да.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и считаю до десяти.
— Имбирная Печенька. Милая, — начинаю я, сокращая дистанцию между нами. — Поверь мне, ты даже не представляешь, как много я обо всем этом думал. Я рассмотрел все варианты.
— Все?
Кивая, подношу кофе к губам.
— А ты не хочешь продавать сперму?
Закашлявшись, я бормочу:
— Прости, что?
— Сперму. Семя. Протеиновый коктейль. Любовный сок. Брызги члена. Крем для ли…
— Харлоу.
— Что? Ты сам сказал, все варианты.
— Зачем… — начинаю я и трясу головой. — Подожди, ты что, сейчас хотела назвать это кремом для лица?
Она кивает.
Я снова качаю головой, чтобы отогнать возникающие визуальные образы.
— Какого черта я должен стать донором спермы?
— Не могу поверить, что ты задаешь такой вопрос. Ты в зеркало давно смотрелся? А братьев своих видел? Да вы же чертов образец генофонда. Эх, будь я старой девой с Золотого Холма, я бы купила…
И тут я ее целую. Снова.
Я не хотел… Вообще-то я вру. Хотел. Но я не думал, что поцелуй снова будет таким долгим. Все слова Харлоу растворяются, когда я касаюсь ее губ; ее глаза закрыты, а дыхание такое мягкое.