Он немного расслабляется и, слегка пожав плечами, продолжает есть свой салат.
— А потом он просто взял и уехал, — говорю я. — Вот почему я злюсь на него. И чувствую себя…
Проглотив, он заканчивает предложение за меня:
— Дерьмово?
— Ага.
— На следующей неделе у тебя будет шанс рассказать ему обо всем, что чувствуешь. Мы вместе обедаем, — встречаясь со мной взглядом, Сэл невинно хлопает ресницами.
Блин.
— Серьезно, Ансель, — интересуюсь я, усаживаясь на диванчик в Great Maple, где мы встречаемся со всей бандой на очередном субботнем завтраке. — Сколько ты тратишь на авиабилеты, прилетая сюда практически на каждые выходные?
— Много, — смеясь и показывая свои неприлично красивые ямочки на щеках, соглашается он. — Но на эти выходные я прилетел, чтобы мы смогли найти дом.
— Э-э, прости, что? — спрашиваю я, наклоняясь вперед, чтобы встретиться взглядом с Миа.
— Что ты сказал? — добавляет Лола.
— На этой неделе закончился процесс! — визжит и улыбается во все 32 зуба Миа, — Ансель теперь официально может искать работу здесь, и у него уже назначено собеседование в отделении Калифорнийского университета Сан-Диего.
— Срань господня, это же чудесно! — я подскакиваю с дивана и поднимаю Оливера, чтобы я добраться до Миа с другой стороны. — Ребята, я так за вас рада!
К женской куче-мале присоединяется Лола, и я слышу, как Ансель говорит что-то про видеокамеру и добавление желе.
Я выбираюсь из клубка и шлепаю Анселя по руке, перед тем как поправить свою рубашку.
— Не могу поверить. Теперь мы все будем вместе!
— Ну. Не совсем, — говорит Лола, выражением лица показывая, что это неловко.
— О, точно. Все, кроме Финна, — говорю я, и все так смотрят на меня, словно я хрупкая, как яичная скорлупа, и подкатилась к краю стола. Я смеюсь, пожалуй, слишком громко и почти истерично. От этого становится еще более неловко. — Очевидно, что я понимаю: его здесь больше нет, — после чего, сама не знаю, зачем я только открыла рот, и меня никто не остановил, добавляю: — Он уехал, даже не попрощавшись.
Лола фыркает, поглаживая мое плечи.
— Ш-ш-ш, дикарка.
Я снова смеюсь.
— Я что, стала похожа на безумную, да?
— Немного. — смеясь, соглашается Ансель.
— Я ездил к нему на прошлой неделе, — заявляет Оливер, и я уверена, что слышу визг тормозов у себя в голове.
— Ты видел Финна?
— Ага. Я полетел, чтобы узнать, что произошло, ведь никто мне ничего не объяснил, — он тяжелым взглядом смотрит на меня, но потом подмигивает.
Видите? Я же говорила про непроницаемое лицо Оливера. А я бы ни за что не сказала, что пару недель назад он переживал по поводу отъезда Финна, оставил свой магазин в руках малонадежного НеДжо и полетел в Канаду, чтобы все выяснить.
Мне хочется как-то дать понять, что я не по уши в боли от того, что кто-то слетал к Финну и проверил, как у него дела. И по их взглядам мне ясно: они ждут, что я легкомысленно отшучусь по этому поводу… но я не могу.
Я закончила злиться. Знаете, это очень выматывает, да у меня не особо-то и получалось. Я чертовски скучаю по Финну, мне не хватает моего единственного, и я так ревную, что Оливер его видел, что покрываюсь красными пятнами.
— Ты как вообще? — осторожно спрашивает Лола.
— Да не очень, — признаюсь я. — Мне нужно будет на следующей неделе смотреть лодки с Сэлом, и мы пригласили Финна на обед в благодарность, что он будет работать консультантом. Я уже знаю, что будет неловко и тяжело, ведь у него так хорошо получается быть отстраненным и профессиональным. И из-за этого мне грустно.
Господи, меня бесит, что я такая откровенная, когда мне плохо. Кажется, родители меня натренировали выплескивать все настоящие чувства, а не прятаться за стеной сарказма.
— Если тебе поможет, — говорит Оливер, — он выглядел также как и ты, когда я сказал, что ты заезжала к нам в день его отъезда.
— Ты рассказал ту часть, когда я была зла, или что мне было грустно? — спрашиваю я. — Потому что мне хочется, чтобы он представлял меня в офигенных сапогах и с бензопилой в руках.
Оливер смеется, качая головой и возвращаясь к своим вафлям.
— Он объяснил, почему разозлился?
— Немного, — отвечает Оливер, снова откусывая.
— Так все-таки он немного переборщил, да? — я слышу по своему голосу, что даже мне сложно в это поверить.
Ковыряясь в своем завтрака, Ансель спрашивает: