Она наклоняется ближе.
– Очень мило, что ты считаешь меня богатенькой дурочкой, но я дурочка не больше, чем ты, тупоголовая лесорубка.
– Рыбалка.
– Что?
– Я занимаюсь рыбалкой, Полина.
Она облизывает губы и рычит.
– Какая. К черту. Разница. Да, моя работа не такая гламурная, но я прекрасно с ней справляюсь. Да я, блин, лучше всех подаю кофе.
Я начинаю хохотать.
– Ты неподражаема.
– А ты горячая задница.
Я откидываюсь на стуле, покачиваясь на двух ножках, и вижу, как она наблюдает за мной. Она, без сомнения, самая сексуальная из всех знакомых мне девушек. И, к моему удивлению, возможно, и самая умная.
– Ага, я знаю.
– Так что насчет тебя? У тебя есть родственники? Братья, да?
Я киваю, беру стакан и делаю глоток пива.
– Кирилл и Денис.
– И вы работаете вместе?
– Ага, плюс еще папа. У него был сердечный приступ и инсульт пару лет назад, так что он мало работает, не то что раньше, но он всегда рядом.
– А мама?
Я качаю головой.
– Мама умерла от рака груди, когда мне было двенадцать.
Я вижу, как меняется ее лицо, улыбка исчезает, и она берет трясущимися руками свой стакан с чаем и делает глоток, перед тем как сказать:
– Настя, боже, я не… – она покачивает головой, делает глубокий вдох и закрывает глаза. – Это такое горе.
Что еще можно сказать в такой ситуации, кроме как:
– Да. Это было давно.
Она отворачивается от меня, и впервые я замечаю, что она выглядит обессиленной.
– Ну и что же ты как усердно изучала? Штудировала просторы Фэйсбука в свой выходной?
Я уверена, что она хотела съязвить мне в ответ, но ее выражение лица смягчается, и она говорит:
– Так, искала кое-что.
– Модные новинки обувных коллекций?
– Да, что-нибудь из них.
Ого, а Полина совсем не умеет врать. Но если она не хочет рассказывать, я не буду настаивать. В любом случае я тоже не горю желанием выкладывать свои секреты.
– Давай.
Она смотрит на меня с изумлением, приподнимая брови. Я встаю и протягиваю ей руку.
– Пойдем.
***
Как и следовало ожидать, мы вваливаемся к Лере, руки в волосах друг друга, губы повсюду. Ее тело такое теплое, кожа мягкая, и она охрененно пахнет.
Полина сегодня во главе, она ведет меня по коридору прямо в мою комнату.
– Лера? – кричит она, отстраняясь, так чтобы можно было оглядеться и прислушаться к звукам в пустом доме. Ее губы выглядят покусанными, щеки розовые. Ее волосы выбились из прически, и небольшие прядки спадают на ее лицо и плечи.
– Её нет дома, – говорю я и притягиваю ее для поцелуя. Наши ноги заплетаются на деревянном полу, и мне интересно, хватит ли мне времени трахнуть ее прямо здесь, перегнув через диван, или чтобы ее руки упирались в стену, а крики разносились бы по всей комнате. – Я не уверена, когда она вернется, но, как думаешь, мы сможем сделать это по-быстренькому? – я кружу пальцем вокруг ее соска, и она стонет.
– М-м-м, я пришла сюда не для того чтобы все сделать по-быстрому.
Кстати, я тоже. И я уже начинаю сожалеть, что мы не поехали к ней. Там-то мы точно могли не торопиться и заниматься этим целый день.
Мы заходим ко мне, и я закрываю дверь на замок.
– На кровать, – говорю я.
Полина разрывает поцелуй и – к моему удивлению – делает все, как я сказала, эффектно снимает обувь и забирается на матрас. Я пересекаю комнату и встаю над ней, наши взгляды встречаются, когда я расстегиваю ремень.
– Раздевайся.
Полина кивает, и мы обе начинаем раздеваться: сначала рубашки, потом лифчики, мои джинсы. Она раздевается медленно, но не показательно, а словно понимает, что мой взгляд блуждает по каждой оголяемой части ее тела, и она пытается продлить это. Ее сиськи просто бесподобны, упругие и полные – и умещаются в моей руке – с твердыми розовыми сосками, которые заставляют мой рот наполниться слюной. Она ложится на спину, чтобы снять юбку, я шагаю ближе и стягиваю ее вниз по ногам.
– Интересно, а как ты будешь выглядеть со связанными и подвешенными лодыжками, – говорю я, кладу ее ноги себе на плечи и начинаю целовать ее икры. Я хочу этого, но не сейчас, Лера может вернуться в любую минуту, но я хочу ее немного подразнить, так, чтобы мы обе дико завелись. Но она вспоминает последний раз, и моего предложения достаточно, чтобы глаза Полины округлились, а дыхание ускорилось.
Держа одну руку у ее головы, второй я тянусь между нашими телами и ныряю пальцем ей в трусики. Она всхлипывает, и я нажимаю чуть сильнее, добавляю второй и большим пальцем начинаю кружить по ее клитору.
– Смотри, какая ты влажная, – говорю я. – Мы всего лишь разделись. И я едва тебя коснулась, а ты уже готова кончить мне на руку.
Полина задерживает дыхание, словно пытается решить, нужно ли ей это отрицать, но продолжает покачивать бедрами, принимая большее от моих пальцев. Я целую вдоль ее ребер, поднимаюсь выше, зажимаю губами сосок, посасывая, пока он не становится мокрым и скользким. Она снова задыхается, и я покусываю, сначала легонько, а потом сильнее.
– Еще, – стонет она, и я переключаюсь на другой, посасываю, кусаю. Я не хочу сделать ей больно – это все не для этого – но мне хочется, чтобы она потом это чувствовала. Эти маленькие постоянные покалывания, которые будут заставать ее врасплох. – Настя, еще.
– Перевернись, – говорю я и хватаю ее за бедра, помогая лечь на живот. Ее кружевные трусики просто крохотные, и я стягиваю их вниз, снимая и оставляя ее полностью обнаженной передо мной.
– Блять. Твоя попка, – говорю я и сжимаю ее, уже не зная, куда смотреть. Я прижимаю ее крепче, немного грубо провожу по ней рукой, снова и снова подготавливаю к тому, что будет позже. – По-моему, у меня были на нее свои планы.
Все ее тело напрягается, практически дрожит, каждая мышца натянута в ожидании. Мне нравятся мои руки на ее бедрах и на ее копчике, я провожу ногтями по ее коже. Она издает маленькие звуки, и я слышу каждый ее вдох, как она старается их контролировать, явно ощущая себя немного не уверенно.
– Кто-нибудь шлепал тебя по попке, Имбирная Печенька?
Она качает головой возле моей подушки, и ее темно-рыжие волосы рассыпаются по спине.
– Только ты.
Я стараюсь не обращать внимание на накативший приступ гордости и пытаюсь успокоить растекающееся внизу живота тепло.
– А ты хочешь этого? – спрашиваю я.
Она кивает, но я хочу не этого, и я заношу руку и делаю легкий шлепок по ее заднице, чтобы привлечь ее внимание.
– Скажи мне, Полина.
– Д-да, – говорит она. – Да.
Я делаю это снова, моя рука соприкасается с ее кожей, но немного сильнее на этот раз. Полина вздыхает, сжимая руками простыни, и подставляет мне попку. Она хочет большего.
– Я же говорила, что дам тебе все, о чем ты меня попросишь? – говорю я и шлепаю по другой стороне. Звуки, которые она издает теперь, намного громче, более отчаянные. Я шлепаю ее еще несколько раз, пока ее кожа не нагревается и не розовеет, и она стонет, когда я поглаживаю кожу рукой. Интересно, она думала об этом раньше, представляла, как сильно ей это понравится?
Несомненно, Полина Елизарова получает удовольствие от небольшого рукоприкладства, хотя мне хочется думать, что это из-за меня. Есть в этом что-то горячее, что она мне это позволяет. Она знает, что может в любой момент вернуть себе контроль, но мне кажется, она этого не хочет. Я чувствую, что, возможно, именно сейчас ей хочется, чтобы ею управляли.
От десяти шлепков Полина становится невероятно мокрой, как и я. Ее рука исчезает у нее между ног, пальчиками поглаживая скользкую кожу.
– Тебе это нравится, – говорю я. – Я чувствую это, – я наклоняюсь ближе, трогаю там, где она только что прикасалась. Мои пальцы прижимаются рядом с ее, и блять…
Я ложусь сверху, поднимаю ее руки и помогаю ей схватиться за изголовье кровати.
– Держи их здесь, хорошо?