– Скажи, если будет чересчур сильно, – говорит она, ложась на меня, прижимаясь ко мне грудью, и входит в меня длинным и плавным движением.
По-моему, я кричала, ругалась или умоляла – не помню. Моя кожа ноет от трения, и в то же время это пугает. Божественная пытка. Следы от укусов пульсируют и горят, моя грудь настолько влажная, что Настя со стонами скользит по мне, входя и выходя из меня. О боже. Скольжение её кожи по моей груди обжигает и покалывает, доставляет удовольствие и успокаивает, и когда она немного приподнимается, мне хочется притянуть её обратно. Прижавшись к ней, я прошу, чтобы двигалась быстрее.
Пожалуйста…
– Скажи, что ты чувствуешь, – отрывисто выдыхает она.
– Я чувствую… Чувствую… – с каждым ударом сердца моя грудь пульсирует, она такая чувствительная, что я знаю: стоит ей чуть прикоснуться языком к соску и…
Настя наклоняется, прижимается языком к коже чуть ниже соска и гладит им вверх, одновременно начиная трахать меня короткими и резкими движениями пальцев. Я кричу, сжимая её.
Чувствую, что я твоя.
Её язык успокаивает жжение, но при этом заставляет меня выгибаться, умолять еще и еще, чтобы её рука двигалась быстрее а её рот смачивал бы мою грудь и пожалуйста,
пожалуйста,
пожалуйста,
пожалуйста, заставь меня кончить.
Она рычит у моей кожи как раз в тот момент, когда я, задыхаясь, дергаюсь под ней. Её звуки – нечто среднее между смехом и восторженным стоном, и она в мгновение ока поднимает и прижимает мои руки над головой, ускоряя движения свей руки и рта, пока не начинает вдалбливаться в меня.
Я наполняюсь давлением, чувствую, как удовольствие нарастает, кожа горит и блестит от влаги, и я кричу её имя, поглощенная чистым, пульсирующим удовольствием, пока вообще не перестаю ощущать прикосновения. Сейчас важна только Настя надо мной, собственное разрывающее на части удовольствие и мягкие хриплые звуки её одобрения:
– Вот оно. Вот. О-о, ебать, ты кончаешь. Блять.
Это так незнакомо, терять из-за кого-то голову, но именно так она действует на меня. Именно в такие моменты дикого блаженства, когда я только что кончила, а она следом теряет себя во мне – все другое исчезает. Пусть все звезды попадают с неба, или океан смоет землю, мне важно только то, как Настя замедляет свои движения, гладит меня по ноге, скользит выше, кладет руку мне на щеку и говорит, что еще ничего так сильно не хотела в жизни, как она хочет меня.
***
На самом деле, случись сегодня конец света, мы поняли бы это только на утро. Настя встает с постели, только чтобы вернуться с влажным полотенцем и стереть смазку с моей кожи, чтобы она смогла сделать нечто незабываемое своим ртом у меня между ног.
Её язык кружит по мне, она немного покусывает и рычит, как дикий зверь, раздвигая мои ноги, раскрывает меня шире одной рукой, а пальцами другой уже входит в меня. Именно сейчас я понимаю полное значение слова «поедает». Она ненасытна.
А потом, пристально оглядывая мое тело, она скользит пальцами ниже и делает что-то невероятное, только она знает, как мне нравится, и я с воплем и кончаю у её рта так сильно, как никогда прежде.
Она целует внутреннюю сторону бедра, пупок и сдавленно выдыхает:
– Гребаный ад.
После чего стягивает меня с матраса и нагибает над ним, поставив мои ноги на пол.
– У тебя ничего не болит, ты, грязная чертова девчонка? – спрашивает она.
Я оборачиваюсь и с вызовом смотрю на неё через плечо.
– Нет.
– Хорошо.
Из-за того, что она сразу входит глубоко, я падаю на кровать и понимаю, что сейчас она будет трахать меня грязно и жестко.
Все, как в Вегасе: дико, с её рукой на моей заднице, а другой, настолько сильно трахающей меня, что на утро я наверняка не смогу ходить. И теперь я понимаю, чем был Вегас. Это не был «обычный» трах, когда Настя доминирующая и грубая. Это была Настя, открывшаяся мне, прекрасно подходящая мне незнакомка. Возможно, с кем-то другим во время первого раза она была бы осторожной, действуя медленно, говоря нежные слова и сдержанно двигая рукой – но со мной она такой не была.
Она могла быть только буйной, потому что чувствовала, также, как и я, что под ногами рушится земля, когда ты встречаешь человека, который тебя дополняет.
Настя опускает нас на пол, проводя рукой по моему влажному от пота позвоночнику, и потом спиной я чувствую её влажную грудь, когда она нагибается, прижавшись ко мне, и тут же снова начинает врываться в меня, быстро и плавно.
Она ненасытна на полу, потом у стены, снова на кровати с моими ногами у неё на плечах. И прикосновения её пальцев так настойчивы, что я с криком кончаю, когда она кусает мою лодыжку. Сама она на грани, но замедляет движения, постанывая, прижавшись губами к моей коже.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спрашиваю я, поглаживая её вспотевшую грудь и опуская ноги с её плеч.
– Это охуеть как восхитительно, – говорит она между тяжелыми вдохами, наклоняясь и целуя меня. – Я так хочу кончить, но пока не должна.
– Нам некуда спешить, – мурлыча, я притягиваю её ближе, чтобы она прижалась ко мне грудью.
- Я хочу, чтобы ты мне отлизала.
Мне тоже этого хочется.
– Нет, Полин, я не в этом…
– Ш-ш-ш, я знаю, – перебиваю я, беру полотенце и на этот раз обтираю её. – Иди ко мне.
Я ложусь на спину и притягиваю её бедра выше, над своим лицом. При всем том, что она со мной делала, она никогда не позволяла себе кончить таким способом.
Она встает на колени по обе стороны от меня и осторожно скользит между губами.
– Блять, – стонет она и зажмуривает глаза. – Ты меня убиваешь.
Сначала она делает несколько коротких толчков, но став влажной, голодной и прижатой моим языком – а я не могу сдержать отчаянные стоны – она начинает двигаться резче. В мире нет ничего более желанного, чем наблюдать, как она ускоряется, упираясь руками о стену, а головой об изголовье кровати, и её грудь сотрясается с каждым отрывистым вдохом. Она сдавленно выдыхает:
– Уже скоро, – я скольжу рукой к центру бедер, вхожу в неё двумя пальцами, а другой рукой вцепляюсь в бедро. – Если продолжишь в том же духе, я кончу тебе в рот, – предупреждает она.
Я ускоряют движения, лижу сильнее, и она выгибает спину, набухая на моем языке, и кончает с самый горячим гребаным стоном, какой я только слышала. Она нависает надо мной, с её лба стекает пот на подушку рядом с моей головой, когда она с дикими глазами и хищно раздувающимися ноздрями наблюдает, когда я облизываю и целую её.
Она медленно отстраняется и, восстанавливая дыхание, усаживается на пятки надо мной.
– Боже мой.
Её мокрая киска прижимается к моей груди, а я ощущаю себя разбитой в самом лучшем смысле этого слова. Я вымотана, не чувствую костей, потная и, наверное, самая удовлетворенная женщина за всю историю сексуальных отношений.
Соскользнув вниз по моему телу, Настя выглядит гораздо серьезнее меня. Она внимательно осматривает мою грудь в тусклом свете луны, льющимся в окно. Пальцами пробегает по почти исчезающим отметинам.
– Ты в порядке?
– Да.
Она наклоняется и покрывает мою грудь легкими посасывающими поцелуями.
– Сегодня мне это было нужно.
– Мне тоже, – сквозь глубокий вдох торопливо отвечаю я. – Даже страшно, насколько сильно.
– Тебе точно хорошо? – встав надо мной в темноте, спрашивает она. – Может, хочешь еще?
– Все идеально. – Матерь божья, она что, может еще?
Она наклоняется и целует меня в кончик носа, словно видит меня насквозь.
– Ага.
Не смотря на её скудные эмоции и не очень-то развернутые ответы, Настя на удивление восхитительная и щедрая любовница. До меня только сейчас дошло, что она больше наслаждается, когда доставляет мне удовольствие, нежели когда я ласкаю её.