– Тебе хоть раз говорили, какая ты замечательная? – я произношу это таким дрожащим голосом и виню за это свое постмультиоргазмическое состояние.
Не удивительно, что она смеется и целует меня между грудей.
– Нет. – она выходит из комнаты и направляется в ванную попить воды.
– Так вот, чтобы ты знала, Солнышко – ты замечательная.
Когда она возвращается, матрас прогибается, и под одеялом я ощущаю невероятный жар её тела у себя за спиной. Она осторожно, чтобы не толкнуть, поворачивает меня на бок, рукой обхватывает талию и кладет ладонь на живот в новом для меня захватывающем дух жесте обладания. В конце концов мое дыхание успокаивается, и я пребываю в таком чудесном состоянии, готовая провалиться в сон, где окружающий мир будет идеальным.
– Это из-за тебя, – наклоняясь поцеловать мои волосы, шепчет она.
Это из-за тебя.
Я тут же начинаю перебирать варианты, что она хотела этим сказать. Хотя она сразу же уточняет, что имела в виду:
– Мне хочется быть хорошей для тебя, – она поворачивает меня лицом к себе, целует и признается: – Я такая чертовский дикая только из-за тебя.
– Думаю, что я заметила это только сейчас, – шепчу я.
– Имею в виду… – поясняет она. – Я люблю, когда ты дикая.
Я ощущаю каждую каплю крови, накопившейся в груди, как нарастает давление и трепет, и потом возвращается к конечностям вместе с безумной вспышкой адреналина, облегчением и любовью, такой огромной, что я чувствую головокружение.
– Правда? – улыбаясь, как дурочка, спрашиваю я, зная, что она не видит меня в темноте.
Но её смех доказывает обратное: она отлично меня видит.
– Правда.
Мне удается сказать то же самое, смеясь, когда она прижимается губами ко мне, жестко и буйно, и все начинается по новой.
========== Настя ==========
Я опять лежу в знакомой мне позе: в постели, мозг безостановочно работает, пока я смотрю в потолок.
Но на этот раз потолок другой, и вместо теней пальм надо мной мерцающее ночное отражение бассейна во дворе. Соседи Полины намного тише, чем у Леры. Нет ни играющей в гараже молодежной группы, ни лающей собаки в соседском дворе, и за час проехало всего пара машин.
Тут так умиротворенно – тишину нарушает только ее мягкое мерное дыхание рядом со мной – и если немного напрячь слух, можно услышать океан в паре кварталов отсюда. Сейчас темно, она уснула всего час назад, ее нога лежит на моем бедре, она прижимается ко мне каждым дюймом своего голого тела. И двигаясь во сне, она сильнее сжимает простынь на моей талии и этого почти достаточно, чтобы отвлечь меня от своих мыслей, соблазнить меня разбудить ее и оттрахать снова.
Почти.
Я никогда не была сильно разговорчивой. У меня не было склонности выражать словами все, что происходит в моей голове. Никогда не понимала, почему некоторым людям обязательно нужно заполнять тишину разговорами. Я понимаю, что в большинстве случаев Полина именно такая – та, кто управляет беседой и может разговорить даже самого замкнутого человека – но она никогда не пыталась быть такой со мной. Она может переговорить любого известного мне человека, но в то же время, когда мы вместе, она спокойно относится к нашему молчанию. Она позволяет мне быть самой собой.
Я думала, что знала, кем мы были друг для друга, но из-за этого стресса и тревоги на протяжении последних пару недель что-то изменилось. Это неожиданное осложнение, но я рада, что так случилось. Прошлой ночью мы по-настоящему поговорили о наших чувствах, но вроде бы так ничего и не решили. Но я хочу ее, это я знаю точно.
Полина что-то бормочет во сне, и я поворачиваюсь на бок, чтобы убрать волосы с ее лица. Когда я рядом с ней, мне так легко забыть о той горе ожидающих меня счетов за лодку, о сломанном оборудовании и о том, что с каждым днем приближается начало нового сезона.
Но, блять, нужно возвращаться домой. Я откладывала это, как могла, но больше ждать нельзя. Мне надо быть там. Но как я могу уехать сейчас? Ее улыбка или остроумный комментарий, – и этого достаточно, чтобы мои мысли перестроились по большей части на порнографические, а те важные, касательно моей семьи и ответственности, отошли на второй план.
Я старалась это игнорировать. Пыталась успокоить свое сердце при каждом упоминании ее имени, старалась в свободное время поменьше думать о ней и не беспокоиться, все ли у нее в порядке. Но я так больше не могу. Да и не хочу.
Господи, я еще никогда в жизни так много не думала о женщине.
– Насть?
Я вижу, как она моргает и просыпается.
– Я здесь, – говорю ей. Я целую ее висок, щеку, спускаясь рукой вниз по ее телу и кладя ее на бедро.
– Ты осталась, – это не вопрос, и я чувствую, что она действительно проснулась и поняла, что я все еще здесь, с ней. Полина приподнимается и седлает меня. Ее шторы приглушают свет фонарей, и все, что я могу разобрать, это ее силуэт и розовые соски на светлой коже груди.
– Конечно, осталась, ведь это возможность еще раз тебя трахнуть, – говорю я, и она смеется.
На самом деле, я сама, как и она, удивлена, что осталась. Я пообещала себе, что дождусь, пока она заснет, буду уверена, что она в порядке, и уеду к Лере. Я хотела придерживаться определенного плана. Хотя кого я обманываю.
Ее руки поглаживают мой живот, и я уже насквозь мокрая. Она покачивает бедрами, скользит по мне, и я чувствую, что она все еще мокрая.
– Со сном покончено? – положив руки ей на бедра, спрашиваю я.
Она медленно и сонно кивает.
– Видела тебя во сне.
Круговыми движениями я провожу пальцами от ее бедренных косточек до пупка.
– И о чем сон?
Она нарочно качает бедрами чуть сильнее.
– Об этом.
Каждый раз отклоняясь, она оказывается все ближе и ближе к клитору и входит в меня.
– Осторожно, – предупреждаю я, но она не обращает внимания.
Полина наклоняет голову, и ее волосы щекочут мою грудь и живот.
– Как хорошо, – задыхаясь, произносит она. – О-о… Господи, как же хорошо.
Я должна взять контроль в свои руки, нужно приподнять ее, но я мокрая и жадная, и не могу заставить себя это сделать.
Еще разок.
Еще секунда.
– Подожди, – прошипев, говорю я, когда чувствую трение ее клитора, такого горячего и скользкого.
– Подожди еще секунду, ладно? – просит она, скользя во мне. – А-а-а…Вот здесь. Прямо здесь.
– Да? – подложив под голову подушку, я смотрю, как её пальцы снова и снова исчезают во мне. – Пиздец, это какое-то сумасшествие. Малышка, что мы делаем?
Но как только я это произнесла, приподнимаю бедра, чтобы ей было удобней двигаться. Мой мозг плавится, когда я вижу, что она вот так использует мое тело, чтобы кончить, и пытаюсь вспомнить причину, почему нам нужно остановиться. Еще пара толчков, и я могла бы кончить одна, и мы прижимались бы друг другу, как парочка тинэйджеров.
Полина откидывается назад, держась за моё бедро для равновесия, и из-за этого небольшого движения, этого крошечного изменения угла проникновения кончики её пальцев начали, плотно прижимаясь, потираться об меня на глубине.
– О-о-о, блять, – выдохнула я, изо всех сил удерживая ее на месте. Я чувствую жар и лихорадочный голод и знаю, что мои инстинкты берут верх.
Полина стонет и подается вперед.
– Ты хочешь, чтобы я остановилась?
Я киваю, а губы шепчут «нет». Из меня вырывается куча ругательств, но, похоже, Полина не обращает на них никакого внимания.
– Черт. Ты права, – с болью в голосе признает она. Выпрямившись, уже начинает вставать с меня, но я ее удерживаю, схватив за талию.
– Господи. Подожди, – я делаю глубокий вдох, внезапно заметив, как по вискам стекает пот, и как простынь прилипла к спине. Каждый мускул натянут, как провода, готовые порваться при малейшем движении. Ее тело ощущается так, будто принадлежит мне. – Просто дай мне… ощутить тебя. Всего на секунду.